Любовь Полищук. Безумство храброй - [32]

– Что? – переспросила Люба.

– «Мастер и Маргарита», – повторил Левитин.

С годами он осознал, что прав был Любимов, назвав его, своего ученика, в большей мере балетмейстером, а не политиком, далеким от социальной темы в пьесах. Но шло время, серьезнел Левитин. Его ум стали занимать Чехов, Достоевский, лучшие зарубежные драматурги, и название спектакля по роману Булгакова он объявил без особых эмоций, в ряду других. А Любовь Полищук вспыхнула, уже загорелись глаза и, чтобы не привлекать к себе внимание других артистов, она, прикрыв лицо рукой, вышла из зала. Ведь роль Маргариты не официально, а предварительно, в разговорах о спектакле, была обещана ей. Люба дала себе установку – успокоиться. Когда еще дело дойдет до работы со спектаклем. И планы часто остаются планами. Увы, такова наша жизнь. Даже индустриальные, не говоря о театральных. И волнений другого рода у нее хватало.

Сначала на горизонте, а потом все ближе и ближе замаячил жених. Дружа с Любой, я почему-то никогда не задумывался о ее личной жизни. Раз-два, не более, видел первого мужа. Нормальный с виду парень. В личные отношения их не вникал, и вообще чужая личная жизнь для меня была запретной для размышлений. Раз, подумав, удивился, что такая красивая женщина ведет одинокий образ жизни. Может, официально числится холостой, а на самом деле…

В 1978 году, когда я звонил ей домой и договаривался о поездке в Новосибирск, чаще всего трубку брал юноша, почти детский голос сына сообщал мне, что мамы нет дома и когда будет. Несколько раз, может всего один, поднимал трубку молодой мужчина с цыганским или южным акцентом – не помню. Говорил уважительно. А сама она в разговорах со мной о своих поклонниках не упоминала. Это понятно. О таких делах чаще говорят с подругами. И вообще года два с лишним моя судьба сложилась так, что я ни разу не виделся с Любой. Но вот как-то стою я на набережной курортного поселка Коктебель, в разгар жары, прячась в тени, под деревом у столовой Дома творчества писателей, и вдруг ощущаю на себе чей-то пристальный взгляд. Поднимаю голову и вижу крупную женщину, беременную, с очень большим животом, а над ним возвышается головка Любы Полищук. Она скользнула по мне взглядом и отвернулась, видимо, не захотела объясняться, и чувствовала себя стеснительно. Ведь последний раз мы виделись в Новосибирске, когда она была стройной и хрупкой. Женщина в положении, подумал я, обычное дело. Теперь года на два выпадает из театральной жизни. О том, кто стал ее мужем, я узнал позднее и не узнать не мог, так как он, как и вся его семья, были старожилами Коктебеля.

Я отдыхал там с 1966 года, почти каждый год, до вступления в Союз писателей жил в частном секторе, а он – в Доме творчества, и сферы общения у нас были разные. Мужем Любы Полищук стал Сергей Цигаль – внук известной писательницы, лауреата Ленинской премии Мариэтты Сергеевны Шагинян, автора нашумевшей Ленинианы. Потом у нее появился в Коктебеле собственный дом. Как произошло знакомство и замужество Любы и Сергея, я узнал из описания одной из ее самых близких подруг – писательницы Аллы Боссарт, к тому же женщины умной и тактичной, а иных подруг, кроме тех, что были под стать Алле Боссарт, в те годы у Любы не существовало. Могла бы еще стать Алена Стрельмах – душевная и трепетная женщина.

В первый раз Сергей увидел Любу в телеспектакле «Эзоп». Увидел женщину античной красоты, как говорили киночиновники, с несоветским лицом, безумно влюбился в нее и без раздумий сказал друзьям: «Это – моя!» И так хотел познакомиться с нею, что быстро разыскал в театре миниатюр у Михаила Левитина. И каждый вечер, когда игрался спектакль «Хармс, Чардамс, Шардам, или Школа клоунов» ходил в театр как на работу. С букетом цветов. Спектакль был своеобразным, с массой режиссерских выдумок, с уморительной до смеха игрой клоунессы Любови Полищук, и смотреть его часто было не зазорно, а даже поощрительно. Тем более для человека темпераментного и обладающего незаурядным чувством юмора. Но весьма скромного и даже стеснительного в таком важном деле, как знакомство с очень нравившейся ему женщиной, к тому же актрисой.

Люба отвечала в одном из интервью: «После развода с первым мужем мы вдвоем с сыном прожили 12 лет. А потом я встретила Сергея – своего второго мужа. Знаете – сначала я его не «разглядела». Но мужчина не должен сдаваться сразу. Он обязан быть упрямым, настойчивым, завоевать женщину. И Сергей меня завоевал. Через какое-то время я поняла, что это – мой человек, что мы совпали».

Алла Боссарт считает, что Любе повезло бы в жизни больше, если бы ее мужем стал какой-нибудь великий режиссер. При ее мощном трагикомическом характере на эту роль лучше других подходил Феллини. «Но им стал Серега Цигаль, художник, врун, болтун и хохотун, больше похожий на нее, чем она сама. И это, думаю я, было самым крупным выигрышем в игре – жизни Любы Полищук», – утверждает Алла Боссарт.

Не буду с ней спорить. Зачем? Во-вторых, с тем, что апробировано одной жизнью, может поспорить только другая жизнь. А где ее взять? Действительно, поначалу Сергей Любе не «глянулся». Тогда его стали обкладывать как волка. «Пол-Москвы включилось в это знакомство. Золотой мальчик из коктебельско-арбатской детской должен быть ей представлен. Серьезно. И по полной форме. Ему сказали, что она любит цыган – якобы в это время у нее с цыганом был роман. Ромэн-роман. Отбить и перебить! И является. Рожа круглая, щеки красные, на голове какая-то чащоба – всей этой красоты с косичкой и здоровенными усищами еще не было. Брючки короткие, ботинки на высоком каблуке и ходит как-то боком, как петух, заваливаясь на сторону».