Любовь под соснами - [9]
Последние деньги ушли быстро, на работу без московской прописки устроиться невозможно. Кто-то посоветовал Черкизовский рынок. Мы долго бродили между рядами, спрашивая не нужны ли продавцы, пока совсем не замерзли. Увидев двухэтажное здание с надписью «Администрация рынка» направились туда.
В тот день шел снег, и в коридоре мама, стряхивая снег, сняла шапочку. С темными волосами, припорошенными снегом и горящими от мороза щеками, она казалась похожей на снегурочку. Только очень грустную. С тех пор, как мы приехали сюда, она почти не улыбалась. Хотя не плакала и не жаловалась, подобно другим. Никого не проклинала, как тетя Галя, не ругалась, как другие наши новые знакомые. Даже в тех антисанитарных условиях она старалась по мере возможности хорошо выглядеть, слегка подкрашивала глаза и губы.
Как две нахохлившиеся птицы мы жались к батарее, когда мимо нас прошествовал невысокий лысый мужчина с пивным животиком. Одет он был в новую короткую дубленку. Его взгляд, бегло ощупав мое лицо, задержался на маме. И тут, видимо почувствовав нужный момент, мама шагнула к нему. Сбившимся, просящим голосом, она заговорила, что нам нужна любая работа и не знает ли он, к кому здесь можно обратиться. Он снова посмотрел на меня и сделал знак идти за ним. Остановившись у двери с табличкой «Директор» он достал ключ. Мы вошли. Кабинет подавлял роскошью. Кожаный черный диван, мягкие кресла, огромный стол. Снимая дубленку, мужчина буркнул: «Присаживайтесь». Не знаю почему, но я почувствовала, что без меня они быстрее договорятся и решила выйти. Уже закрывая дверь, услышала, как он спрашивает маму, дочь ли я ей. Ответа не последовало, вероятно, мама просто кивнула.
Уже в тот день мама получила работу. Продавщица, молодая женщина, которая вводила нас в курс дела, показалась мне грубой и неприятной. Торговали мы перчатками, варежками и носками. Помню, как было холодно, как мерзли ноги и руки. Мы по очереди бегали греться в соседний магазин, но тепло улетучивалось быстро. С тех пор, как мама исчезла за дверью директорского кабинета, мы не оставались одни до самого вечера, когда уставшие и замерзшие, но уже с деньгами, мы вернулись в нашу подвальную берлогу.
Если спросить, что меня больше всего убивало, я назову две вещи: мамины пронизанные безнадежностью глаза и невозможность остаться одной. Вокруг нас везде были люди, они что-то говорили, делали, переодевались, готовили, сопровождая все свои телодвижения жалобами и проклятьями на свою изменившуюся жизнь. Жизнь, которую мы оставили в чужом-родном городе, теперь казалась сказочной. Там у каждого был свой дом. Тогда я поняла, насколько важно иметь свою норку, куда можно уползти, чтобы остаться в одиночестве.
По дороге мама купила колбасы, хлеба и водки. До этого момента я не видела, чтобы она пила что-нибудь кроме вина или шампанского. Тут же мама, почему-то пряча глаза, сказала, что теперь у нее есть работа и это надо отпраздновать.
Историю, как мама получила работу, я услышала уже в подвале, во время ужина. Дядя Миша ушел разгребать снег, и мы сели за стол втроем. Услышав, что Николай Петрович, милостиво давший нам работу, директор рынка, тетя Галя заявила маме, что она не иначе, как в рубашке родилась, и что теперь у нас все будет, если с умом к делу подойти. Тут она встретилась со мной взглядом, и поспешно уткнулась в тарелку с тоненько нарезанными ломтиками колбасы.
Мама покраснела. А я сразу поняла в чем дело. И колбаса, хоть я и не ела целый день, показалась мне бумажной. Меня затошнило. В тот вечер мне даже налили полрюмки водки, чтобы я не простудилась. От водки, тепла и застоявшихся запахов немытых тел, меня совсем разморило, и я пошла прилечь на продавленный диван. Заснуть я не могла, но сделала вид, что сплю. Хотя лучше бы я спала. Слушать, как тетя Галя уговаривала маму, было невыносимо. Исчерпав все аргументы, она упомянула мое имя и то, что мама должна думать не только о себе. Еще после одной рюмки, когда к ним присоединился дядя Миша, возникла фраза, что раз уж они заботятся о нас, то и мама должна внести свой вклад. Потому что не всем так повезло, как ей. И мы теперь одна семья. Был момент, когда мама отчаянно затрясла головой и назвала имя отца.
— Да нет его уже в живых! — крикнула тетя Галя. Я села на постели. Мама побледнела и ухватилась за стол.
— Как нет? Вы что-нибудь знаете? — ее глаза перебегали с одного лица на другое. Дядя Миша махнул рукой на жену. Заглотил рюмку водки. Папы больше нет? Не может быть! Я только ведь и жила надеждой, что он вернется и заберет нас обратно. В наш уютный дом, где над моим письменным столом горит лампа под зеленым абажуром. Я бросилась к ним. Испуганно метнулись мамины глаза. Она поняла, что я все слышала. Обхватила меня за плечи, усадила рядом и выдохнула.
— Расскажите нам все.
О смерти отца они узнали сегодня в посольстве от новоприбывших беженцев. Тех, кто надеялся там выжить, оставалось все меньше и меньше. В наш дом пришли на следующий день. На брошенные квартиры быстро выписывались новые ордера для тех, кому принадлежал этот город у моря. Тех, кто еще смел надеяться, избивали и выгоняли. Ужасы нарастали. Дома оделись в черное, на улицах господствовал страх. Когда папа вернулся, в нашей квартире уже были новые жильцы. Его изуродованный труп выкинули прямо из окна.
Контора по переселению душ отправила их в 1825 год в чужие тела. Теперь они княгиня Репнина и князь Ковалёв. Ей достаётся муж декабрист, ему служба в лейб-гренадёрском полку. Они не знают сколько им позволят находиться в этом веке и получится ли вернуться в свои тела. К тому же посреди балов и приёмов, декабристы готовят восстание. Удастся ли главным героям изменить историю и спасти людей от каторги?
Развод родителей разрушил уютный мир шестнадцатилетней школьницы. Не в силах простить предательство матери, полюбившей другого мужчину, и понять самоубийство отца, Виктория уходит из дома, чтобы начать собственную жизнь. Уговорив одноклассника Вадика, влюбленного в нее, она бросает школу и организует свой собственный бизнес. Она не сдается, когда Вадик выходит из игры и во всем мире нет ни одного человека, который мог бы ей помочь. Неожиданно в жизнь Виктории приходит новая любовь — Сергей. Их отношения складываются непросто, но именно собственные ошибки помогают ей понять предательство матери и поддержать ее в трудный момент. Это роман о вере в себя, силе воли и умении справляться с трудностями.
С помощью приворота и своей темной власти колдунья заставляет Нину отказаться от любимого и выйти замуж за своего сына. Сможет ли она, слабая девушка, разорвать цепь зла и изменить страшную судьбу, уготованную ее ребенку?
«Когда я, послав гордость к черту, позвонила Андрею, его уже не было в этом мире. Знать я тогда этого не могла, поэтому, выслушав серию гудков, отбросила мобильный в сторону и поспешно оделась, решив прогуляться…».
Когда французская наследница приезжает в Москву для того, чтобы решить дело со старинным особняком, принадлежавшем ее семье еще до революции, с ней начинают происходить странные вещи. Пугающее дежавю сводит ее с ума. Она знает расположение комнат в доме, в котором никогда не была, а в тайнике старинного камина для нее хранится письмо, написанное ею самой. Ко всему прочему она неожиданно и страстно влюбляется в того, от кого именно ей следует держаться подальше, а когда его убивают, решается на собственное расследование, которое в самый момент успеха чуть не приводит ее к самоубийству.
Неудачный брак разрушил светлый мир Зои, которой пришлось в одиночку воспитывать свою дочь. Ситуацию усугубили непростые отношения в семье родителей. Когда жизнь, казалось бы, стала налаживаться, на пороге дома появился бывший муж, и этот визит принес с собой трагедию… «Зачем вы встречаетесь, говорите о любви, на что-то надеетесь? Все равно семейная лодка разобьется о бытовые проблемы и мужскую инфантильность, когда столкнувшись с первыми трудностями, они захотят сбежать» Это роман о жизни, о нелегком выборе жизненных путей, об успехах и разочарованиях, и, конечно же, о ЛЮБВИ.
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.