Любовь по учебнику психологии - [5]

Белое оштукатуренное здание было построено еще до второй мировой войны. Каждая половина имела свое собственное крыльцо, ведущее на собственную веранду и к отдельной входной двери. Газон, чуть больше коврика, разделял два крыльца, по обе стороны которых были высажены цветущие кустарники.

Гараж на одну машину стоял у каждой половины дома, но ни Хэлли, ни ее мать не использовали это маленькое, приземистое здание по его прямому назначению. Для Хэлли оно служило складом, а Эдит Хэллоран Маккензи превратила гараж в студию, где она колдовала над своими потрясающими произведениями из цветного стекла.

Отворяя входную дверь, Хэлли услышала телефонный звонок. Она бросилась на кухню, чтобы успеть поднять трубку, но споткнулась о своего кота, Чосера, который, как обычно, путался под ногами. Кот заорал, выражая возмущение и заглушив эпитет, которым его наградила хозяйка. Хэлли схватила трубку, как раз когда телефон внезапно затих.

Гарнет Блумфилд, подумала она, мрачно взглянув на аппарат. Со вздохом досады она швырнула набитую сумку на ближайший стул, а ключи – на кухонный стол. Наверное, звонила, чтобы сделать выговор за пропуск занятий по аэробике.

Но у нее не было выбора.

Хэлли нагнулась и рассеянно погладила Чосера, который вился вокруг ее ног, рассчитывая привлечь внимание хозяйки и получить извинения. Она нервничала. Встреча с Майком Паркером была необходима, но – проклятье – этот учебный год должен был стать началом новой главы в ее жизни. Гороскоп говорил о том же. И счет в банке. Весной она надеялась освободиться от всяческих тягот и осуществить перемены в жизни.

Меньше чем через год, в июне, она собрала бы вещи, сдала дом в аренду и отправилась бы во Флоренцию в годичный отпуск, который всегда был ее мечтой. Если не всегда, то по крайней мере с того времени, как один студент-медик еще в колледже излечил ее от излишнего романтизма.

Прежде чем начать путешествие, она планировала стать абсолютно другим человеком. Во-первых, она намеревалась похудеть. Далее в плане были длинные гладкие волосы, которые легко уложить в классический пучок. Хэлли также хотела изменить свой гардероб, составив его из вещей все в том же классическом стиле, в основном в черном, темно-сером и кремовом тонах, которые никогда не выйдут из моды. Особенно в Европе.

– Со временем я собираюсь стать совсем другой, Чосер, – пробормотала она и, выпрямляясь, издала еще один досадливый вздох. Сегодняшние занятия по аэробике должны были стать первым шагом на пути к Флоренции. Завтрашние занятия по итальянскому были бы вторым шагом. – И ничто не сможет этому помешать, – сообщила Хэлли коту. Живя одна, она приобрела привычку разговаривать с Чосером. – Я слишком долго этого ждала, чтобы дать сбить себя с толку чужими проблемами. Ну, ладно. – Понимая, что кот голоден и одними словами в качестве ужина удовольствоваться не согласен, она взяла из буфета банку с кошачьим кормом, открыла ее и выложила еду в миску. – Если ты не собираешься слушать, можешь есть. – Она поставила миску на пол. – Вот. Хватит жаловаться.

Чосер накинулся на еду, как будто его неделю не кормили. Хэлли наполнила другую миску водой, поставила ее рядом с первой и включила радио.

«Полиция применила слезоточивый газ и водометы, чтобы усмирить сотни подростков на Милтонском стадионе, после того как популярная рок-группа «Липинские ящерицы» неожиданно отменила свое запланированное выступление...»

Потрясенная услышанным, Хэлли застыла над раковиной с чайником в руке. Нет сомнений, что среди ребят, участвовавших в потасовке, были и ее ученики.

«Имеются раненые и один погибший. Подробности в...»

Хэлли не стала слушать дальше. Ее твердое намерение не вмешиваться ни в какие внеклассные происшествия было забыто, она схватила ключи и вылетела на улицу. От ее дома до стадиона было не так далеко. По пути туда Хэлли несколько раз нарушила правила дорожного движения, игнорируя красный свет и ограничения скорости. Она не могла отделаться от ощущения, что нужна на месте происшествия.

На улице, ведущей к стадиону, царило столпотворение. Хэлли вышла из машины за несколько кварталов и остальной путь проделала бегом. Патрульные машины с горящими фарами и полицейские в бронежилетах преграждали путь беспорядочно движущейся толпе. Несколько карет «Скорой помощи» стояли тут же с включенными сиренами. Воздух пропитался запахом серы, и зловонный туман нависал над этим кошмарным зрелищем. Шум был невероятный – пронзительные и озлобленные крики людей пробивались сквозь рыдания и проклятия. Отчаянные вопли прерывались сиренами и стуком полицейских дубинок о спины тех, кто все еще продолжал бунтовать.

Хэлли локтями прокладывала путь сквозь толпу зрителей, состоящую из родителей и обезумевших детей. Она не знала, кого именно ищет. Знала только, что должна быть здесь, чтобы иметь возможность помочь в случае необходимости.

Внезапно недалеко в толпе она увидела мертвенно-бледного Майка Паркера. Осознание того, что она приехала сюда в поисках именно его, ударило ее как пощечина. О, нет...

Хэлли попробовала пробиться в другую сторону. Но, стиснутая толпой, не смогла этого сделать. Сумела только отвернуться. Майк, как ей показалось, постарел на десять лет с того момента, как покинул ее кабинет меньше двух часов назад. Его до этого безупречно причесанные волосы превратились в спутанные патлы, пиджак был расстегнут, а ослабленный галстук сбился вбок.