Любовь по-санкюлотски - [31]
Мадемуазель Кулон была танцовщицей театра «Опера» и славилась своим горячим темпераментом. В «Альманахе адресов парижских девиц» ее представляли так: «Кулон, шелковистая кожа, крутые красивые бедра и пара очень недурственных яблочек; ужин и все остальное — 5 луидоров».
По мнению Бриссо, именно эта очаровательная особа и вымотала все силы трибуна на пару с другой танцовщицей того же театра, мадемуазель
Элисбер, во время оргии, которая имела место быть в замке Маре, близ Аржантея[82]. «Вот кто убил его, — писал он, — и не надо искать других виновников…»[83].
Это уже походило на спортивные соревнования. Конечно же, Мирабо уже приходилось бывать в постели с несколькими женщинами одновременно, но никогда еще он не занимался любовью сразу с двумя танцовщицами из театра «Опера».
Бедняга явно переоценил свои возможности. Чтобы удовлетворить запросы этих девиц, ему приходилось постоянно пить настоенные на шпанской мухе возбуждающие напитки.
И это возбуждающее средство ускорило его кончину.
А ведь именно в марте 1791 года Мирабо приобрел необычайно большое влияние на Собрание, сблизился с королевским двором и начал вести тайные переговоры с королем в надежде прийти к примирению…
Поэтому мы вправе предположить, что эти две вакханки, сократив на несколько лет жизнь Мирабо, способствовали победе Революции…
Узнав всю подноготную этой истории, люди впали в отчаяние. Если уж такой сильный и здоровый (это знали все) мужчина, как Мирабо, мог умереть от изнурения за время одной любовной ночи, как было не опасаться за здоровье тех революционеров, физические данные которых не были столь впечатляющими?
Взоры всех немедленно обратились на Камилла Демулена, поскольку было известно, что супруга его, эта нежная Люсиль, была очень требовательной натурой.
И некоторые патриотически настроенные газеты начали уже упрекать журналиста в том, что он «отдавал предпочтение ласкам на супружеском ложе делу Республики».
Слегка удрученный этим, Камилл честно подверг себя самокритике, написав небольшую поэму, в которой высказывал сожаление по поводу мягкости своих последних статей:
А последнее четверостишье он посвятил Люсиль:
Более коварными были нападки газет умеренного толка. Одна из них, «Противоядие, или Предохранительное средство против коварных лозунгов, козней, заблуждений, лжи, клеветы и ложных устоев, распространяемых в газетах за неделю», заявила, что эта женитьба сделала Камилла совсем глупым.
В номере этой газеты от 12 марта 1791 года можно было прочесть:
«Ах! Давайте же будем смеяться в лицо бедняге Демулену, который с тех пор, как умудрился жениться, находится в таком отчаянии, что совсем потерял голову, и теперь ни в разговоре, ни в статьях своих сам не понимает, что несет…»
На другой день та же самая газета утверждала, что у Люсиль был столь бурный темперамент, что Камилл не мог дать ей того спокойствия и удовлетворения, какого она желала.
15 марта газета «Противоядие» пошла еще дальше и позволила себе весьма фривольные шутки.
Редактор этой газеты сочинил письмо, якобы полученное от Люсиль, и опубликовал его вместе с ответом редакции:
«Господа, меня сильно шокировал уверенный тон, с которым вы посмели напечатать в номере 19 „Противоядия“ на странице 298 следующее: „С тех пору как Камиллу пришла в голову мысль жениться, он находится в отчаянии от того, что не смог еще ни разу побыть мне настоящим мужем“. Я требую, чтобы вы любезно согласились взять назад это заявление и прошу вас прекратить клеветать на темперамент моего мужа».
Ответ редакции:
«Мадам,
Когда мы включали в номер „Противоядия“ тот абзацу который Вас обидел, мы думали лишь о проблемах Вашего мужа. Проблемах, которые, между нами говоря, очень способствуют росту рогов. Мы руководствовались при этом только внешними признаками, но Ваше очарование сотворило такое поразительное чудо, что мы все оказались обманутыми; поскольку Вы настаиваете, мы берем назад то, что сказали в указанном абзаце, и просим наших читателей расценивать его появление как недоразумение, а равно как и все то, что могло не понравиться Вам из напечатанного в номере 19 газеты. Ибо мы не привыкли ссориться с дамами и тем более раздражать их. А посему, не желая тревожить Ваш покой клеветническими измышлениями, мы заявляем о нашей полной готовности сделать все, что Вы от нас потребуете, можем даже говорить про Вашего мужа одно только хорошее. Поверьте, мадам, что все это мы говорим совершенно искренне.
Будь нам дозволено за вами днем следить,
Любой из нас вас пожелал бы усладить».
Следует признать, что это была несколько двусмысленная галантность…
