Любовь по переписке - [68]

Она заставила его замолчать, приложив пальцы к его губам.

– Ты должен это сделать ради Ричарда и Эвиты, ради Серхио, Франциско и...

Когда Анджела остановилась, он поцеловал ее пальцы, лежавшие у него на губах, и продолжил вместо нее:

– Ради тебя и меня.

Она открыла рот, как будто собираясь что-то сказать, но промолчала.

– До железнодорожной станции Бакстер мы можем добраться за один день. Как только мы продадим быков, я немедленно вернусь. Пройдет неделя, может быть, даже меньше. Потом мы вернемся домой.

– Не все смогут вернуться, – ее нижняя губа дрожала, – Томми ведь погиб?

– К сожалению, да.

Слезы навернулись у нее на глаза.

– Перед тем как мы уедем, я хотела бы побывать у него на могиле. Мне ведь надо написать его матери.

– Серхио вырезал красивый крест. – Он вытер рукой ее слезы. – Думаю, это хорошее место для могилы, Хоколинши сам выбрал его.

Рэнсом отнес ее в маленькую комнату и положил на кровать, стоявшую в углу.

– Нам не удалось спасти твои вещи. Думаешь, миссис Оутс сможет одолжить тебе какое-нибудь платье? – Вспомнив, как выглядела миссис Оутс в бесформенном вылинявшем платье, он добавил: – Я куплю тебе новое, как только продам быков, что-нибудь очень красивое.

В этот момент он сообразил, что никогда ничего не покупал своей жене, а она никогда его не просила ни о чем. Сабрина потребовала бы подарки в каждом городе между Галлатином и Техасом. Медальон этот он купил только потому, что Сабрина настаивала. Рэнсом достал медальон из кармана и протянул его жене.

– Это принадлежит тебе. Я не должен был сердиться из-за того, что Сабрина отдала его тебе. – Он положил медальон на ладонь Анджелы, загнул ее пальцы вокруг него и поцеловал костяшки ее пальцев. – Мне пора идти.

– Не беспокойся, – сказала Анджела, – когда ты вернешься, я буду совсем здорова.

Он нагнулся к ней и, как будто подтверждая ее обещание и соглашаясь с ним, еще раз поцеловал.

– Я скоро вернусь.

Выйдя из дома, он вскочил на лошадь, которую привел Гаррисон. Пришпорив коня, он поехал вперед, стараясь подавить свое желание остаться с Анджелой, бросив все стадо на произвол судьбы.

Но ответственность за судьбы других людей заставляла его делать то, что было нужно. Опять, в который раз, обстоятельства заставляли его принимать решения, необходимые для успеха группы людей, а не его самого. И опять он услышал мольбу своего младшего брата:

– Рэнсом, ради Бога, сделай это. Не оставляй меня на растерзание янки. Ты же видел, что они сделали с Доддом.

Бессмысленным сожалениям нет места на войне. Солдат имеет право умереть с честью, а не в ужасе от того, что враги могут разорвать его тело на части. А человек, который издевается над другим представителем человеческого рода, достоин только презрения.

Времени у них было совсем мало.

– Лучше, чтобы это сделал мой брат, который любит меня, – говорил Тедди, – чем враг, который ненавидит меня.

Его окровавленные руки сжимали живот, но ни они, ни галстук, которым Рэнсом обвязал его тело, не могли остановить поток крови.

Рана в живот. Это ужасная мучительная смерть, даже если тебе не угрожает возможность живым попасть в руки твоих врагов.

– Майор, юнионисты уже подошли к реке, – сообщил лейтенант.

– Благодарю вас, лейтенант.

У Рэнсома не было выбора. Они находились глубоко в тылу вражеской территории, куда, как обычно, направились в поисках свежей конины. Им надо было уходить, и немедленно. Он не мог рисковать своими солдатами ради одного человека, даже если этот человек был его родной брат.

– Заберите людей, лейтенант. Я присоединюсь к вам на перекрестке Ридли.

– Слушаюсь, сэр.

Пятеро солдат похлопали Тедди по плечу, пробормотали слова прощания, и через секунду братья остались одни. Рэнсом опустился на колени рядом с братом, ощущая запах крови, пороха и близкой смерти. Подняв нераненую руку, Тедди взял морской пистолет Рэнсома и приложил к виску.

– Нажми курок. – Слабая улыбка появилась у него на лице. – И пообещай мне, что никому не расскажешь, как я умирал.

Тедди не услышал обещание старшего брата. А через два часа Рэнсом догнал своих солдат. Один.

Ответственность. Холодный неблагодарный партнер.

– Мэри Энн, Бекки, сидите тихо, когда отец читает молитву, – услышала Анджела, проснувшись, и уловила северный акцент.

Ритм этой речи напомнил ей то, как говорил Николас Стивенс, погибший жених Сабрины. Но Николас приехал из Нью-Йорка, а Анджела больше не знала никого, кто бы жил в Нью-Йорке. Она была совершенно дезориентирована и не понимала, где она находится. Не узнала она и лоскутное одеяло, висевшее на спинке кровати у нее в ногах.

– Бекки, оставь кусочек свежего пирога своей сестричке. – От этих слов исчезли последние остатки сна, и Анджела вспомнила, где она находилась. В чужом доме на ферме в Канзасе.

Она глубоко вдохнула, надеясь ощутить аромат свежеиспеченного теста. Вместо этого почувствовала лишь запах человеческого пота и древесного дыма.

Анджела сморщила нос и постаралась принюхаться, но никакого запаха пищи уловить не смогла. Ни печеной, ни жареной, ни вареной, ни даже сырой. Приподнявшись на локте, она смогла заглянуть в кухню. Миссис Оутс одна сидела за большим грубым столом, который заполнял почти всю кухню.