Любовь по переписке - [66]

– Мне кажется, старый индеец преувеличил. – Он пытался спрятать свое беспокойство за легкомысленным тоном и шутками. – Судя по тому, что ты говоришь, не похоже, что ты на пороге смерти.

Он убрал прядь волос с ее потемневшего на солнце лица.

– Я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы ты снял с меня эту повозку.

Рэнсом достал флягу и поднес к ее растрескавшимся губам.

– Ваше желание закон для меня, мадам, – пошутил он.

В это время к ним подошли пастухи, которых Гаррисон собрал, чтобы помочь разобрать обломки повозки.

Когда он убрал флягу, она облизнула губы и спросила:

– Это Хоколинши?

– Да, это он и еще шестеро мужчин.

– Пусть он полечит меня.

– Ты уверена, что хочешь? Он ведь индеец, а они делают все не так, как мы.

– Доверься ему.

Рэнсому совсем не хотелось просить индейца ухаживать за его женой, но Анджела больше, чем кто бы то ни было, знала о том, как надо лечить пострадавших, и с ее мнением следовало считаться.

– Хорошо, пусть это будет Хоколинши, – согласился он и постарался улыбнуться.

Но Анджела не увидела его улыбку, так как потеряла сознание.

Только усилиями всех пришедших мужчин удалось высвободить ее из-под обломков. Хоколинши осматривал ее, пока мужчины делали вид, что приводят в порядок лагерь. Рэнсом ходил взад и вперед, даже не пытаясь чем-нибудь заняться, с нетерпением ожидая, что скажет старый индеец. Когда он думал о том, что она может умереть, то понял, что даже не представляет себе жизни без Анджелы.

В эти моменты неопределенности он осознал глубину своих чувств. Его любовь к Анджеле обрушилась на него как раз в то время, когда он уговаривал себя, что потерял самую изумительную любовь. А если говорить правду, думал он, то следует признать, что с Сабриной он провел не так уж много времени. А с Анджелой он провел не часы, не дни, а недели и месяцы.

Его эгоистическое поведение заставляло мучиться угрызениями совести. Чувства, которые он испытывал к Анджеле, превосходили все то, что он таил в себе для Сабрины все эти годы.

– Простите, что мы беспокоим вас, майор, но мы обнаружили Томми.

– Томми? – переспросил Рэнсом, с трудом отвлекаясь от своих мыслей. Боже, он совсем забыл про мальчика. – Он в порядке?

– Он мертв, его раздавили быки.

Рэнсом потер лоб, с ужасом думая о том, как он сообщит об этом Анджеле.

– Найдите хорошее место, чтобы похоронить его. Я скажу пару слов.

Хоколинши встал и отряхнул пыль со своей одежды.

– Найдите Серхио, мне нужен переводчик.

Через десять минут Рэнсом уже знал все о состоянии Анджелы. К счастью, у нее не было переломов костей. Несколько глубоких царапин, рваная рана и огромные синяки на ногах. Старый индеец сказал, что она какое-то время не сможет ни ходить, ни ездить на лошади. Но больше всего его беспокоило то, что она много времени провела под дождем и под палящим солнцем.

Рэнсом видел множество раненых, пострадавших после битв, и поэтому хорошо понимал, чтб беспокоит Хоколинши. К вечеру Анджела была вся как в огне. Она безудержно металась по постели, и от этих беспорядочных движений могли разойтись швы, наложенные индейцем, и сдвинуться повязки.

Когда Хоколинши ушел за травами, которые могли бы облегчить ее состояние, Рэнсом занял его место. Поздно вечером, когда огонь в костре почти погас, Анджела сдвинула влажную тряпку, которую Рэнсом держал у нее на лбу, и неожиданно заговорила:

– Перестань уверять меня, что мы не сможем помочь отцу в госпитале, Сабрина.

– Тише, тише, детка, тебе надо отдохнуть, – пытался успокоить ее Рэнсом.

– Я нужна этим бедным солдатам, я отдохну потом. А сейчас я должна вернуться к своей работе.

– Ты должна думать только о том, чтобы выздороветь, – уговаривал он, проводя влажной материей по ее рукам, как показывал ему старый индеец.

Она приподняла голову и посмотрела на небо.

– Боже, почему они все умирают? – В ее голосе звучали обида и раздражение, которых он никогда не слышал раньше. – Я стараюсь изо всех сил, чтобы помочь им, и ничего не получается.

– Ложись, Анджела, и тебе будет лучше.

Она посмотрела на него, но он прекрасно понимал, что она его не видела.

– Да, Дозье, я здесь. Конечно, я скажу Мэри, что вы ее любите. Вот, держите мою руку, я не оставлю вас одного.

Ее бормотание прекратилось так же неожиданно, как возникло. Глядя на ее обмякшее тело, он не мог понять, заснула ли она или потеряла сознание. Когда он прикоснулся к ее лбу, то почувствовал невероятный жар.

Приближалось утро, но он не отходил от нее. Много раз он протирал влажной тряпкой ее руки, шею, лицо, надеясь, что она узнает его. Измученный двумя сутками без сна, он опустил голову ей на ноги и задремал. И вдруг раздался ее сердитый голос:

– Прекратите сейчас же, я не хочу, чтобы вы отрезали мне ногу, черт вас возьми!

Испуганный, он открыл глаза, не соображая, что происходит.

– Мясники, все вы мясники. Лучше застрелите меня, но оставьте мои ноги в покое.

Еще до того, как он успел поднять голову, она столкнула его и сильно ударила кулаком в плечо. Он схватил ее за ноги. Черт, если ему не удастся остановить ее, все швы разойдутся!

– Все вы сукины сыны! – Она с силой размахивала правым кулаком, так что он еле успел увернуться. – Отпустите мои ноги, дайте мне умереть с неотрезанными ногами!