Любовь по наследству - [8]

— Вы моя ровесница? — спрашивает он.

Отвожу взгляд в сторону и едва заметно вздыхаю.

— Почти.

— Вообще-то, — заговорщически приглушенно говорит Кеннет, наклоняясь вперед, — я это знал с самого начала.

Я резко поворачиваю голову и окидываю его гневным взглядом.

— Нет, вы, разумеется, выглядите гораздо моложе, — уверяет меня Кеннет, приподнимая руки. — То, что вы моложе меня всего года на три, я… гм… почувствовал.

Хмыкаю.

— У вас на редкость сильно развиты всяческие предчувствия.

— Не всяческие, — с серьезным лицом поправляет меня Кеннет.

— Морочите бедной девушке голову и боитесь брать на себя ответственность, — обличительным тоном, полушутя-полусерьезно говорю я.

Кеннет качает головой.

— Ошибаетесь! — восклицает он. — У меня железное правило: никому и никогда не морочить голову.

— Если вы регулярно встречаетесь с женщиной, значит, уже дарите ей надежду, — возражаю я.

— На что?

— На то, что в один прекрасный день вы двое станете семьей, обзаведетесь детьми. Это же очевидно!

— А вот и нет, — хитро улыбаясь, говорит Кеннет. — Я никогда не даю женщинам повода мечтать о серьезных отношениях: ничего не обещаю, не бросаю слов на ветер, сразу предупреждаю, что о семье я пока и не помышляю и все в таком духе. Меня не в чем упрекнуть, уж поверьте.

Я секунду-другую изучаю его лицо. Его глаза снова горят, но теперь каким-то дрожащим, несмелым огнем.

— Почему же вы не помышляете о семье? Тридцать девять лет — по-моему, самое время свить себе уютное гнездышко. Чтобы было не страшно вступать в старость. А до нее ведь рукой подать.

Взгляд Кеннета делается серьезным. Он отвечает не сразу, а спустя несколько мгновений:

— Не хочу торопиться. Потому что знаю и всегда знал… предчувствовал.

Улыбаюсь.

— Снова предчувствия?

Кеннет медленно кивает. Огни в его глазах разгораются, и прозрачные языки пламени снова танцуют магический танец.

— Я предчувствовал, что рано или поздно придет настоящее, — говорит он, и мне кажется, что чем дольше я нахожусь под прицелом этого взгляда, тем сильнее подпадаю под его власть. От страха и возбуждения меня охватывает дрожь. — Поэтому еще двадцатилетним мальчишкой поклялся себе, что дождусь этого настоящего, — договаривает Кеннет. — И, знаете, несмотря ни на что… Я ужасно рад, что сдержал слово…

Усилием воли заставляю себя отвернуться. Вот это денек! С утра надежды прикоснуться к величайшей тайне, под вечер мощное разочарование, а теперь эта странная игра. Игра с невидимым огнем…

Какое-то время сидим молча. В моей голове стая мыслей, но я не желаю к ним прислушиваться, не хочу складывать обрывки фраз и образов в логически законченные картинки и сюжеты. Стараюсь не думать ни о чем, наблюдаю за гостями, распределившимися по группкам, и за невестой, болтающей с родителями, точнее, за ее матерью.

Джейн Беккер. Уж она-то наверняка чем-то похожа на покойного брата. И знает о нем — а может, и о той истории — намного больше Оливии. Когда я сегодня подошла к Джейн поздороваться, она вполне сердечно меня обняла, расспросила о тете и вскользь о матери. Потом чуть сдвинула брови, очевидно о чем-то вдруг вспомнив, внимательнее рассмотрела мое лицо, улыбнулась, поблагодарила за оказанное внимание, пожелала приятно отдохнуть на празднике и ушла. Больше мы не разговаривали, но это понятно. Сегодня все ее мысли о будущем младшей дочери.

Чувствую, как Кеннет легонько прикасается к моему пальцу, на котором нет обручального кольца, и вздрагиваю.

— Замужем… — задумчиво бормочет он.

— Да, — говорю я, убирая руку.

Мне вдруг представляется, что кольца не окажется на полке в ванной, и сердце съеживается от страха. Нет, Джонатан не станет на меня кричать, тем более бить — об этом вообще не может быть речи. Он слишком умен и интеллигентен, этим-то в свое время и покорил меня. Его излюбленный метод — испепелять взглядом и монотонно ровным сухим и презрительным голосом читать нотации. О том, как страдает мир от безответственности и легкомыслия, о том, насколько люди, для которых нет ничего святого, опасны для цивилизованного общества. И все в таком духе. В подобные минуты я молю, чтобы Джонатан вспыхнул, наорал на меня и наконец оставил в покое. Так было бы куда легче.

Кеннет с минуту о чем-то размышляет, глядя на то место, где лежала моя рука, потом поднимает голову и смотрит на меня взглядом, по которому не определить чувств.

— Давно вы замужем? — спокойно спрашивает он.

— Три года, — отвечаю я.

— Всего три года? Не слишком долго, — задумчиво бормочет Кеннет. — А до этого? — интересуется он. — Целую вечность встречались со своим… гм… Джонатаном? Или были замужем за кем-то другим?

Тяжело вздыхаю. Вспоминать о прошлом не доставляет мне особенной радости.

— С Джонатаном мы встречались совсем не вечность, — неохотно произношу я. — А всего лишь девять месяцев.

Кеннет кивает и едва заметно улыбается.

— Девять месяцев… Как будто выносили ребеночка.

Ребеночка! Какое там. Мечты стать матерью я в себе почти уничтожила.

Кеннет смотрит на меня, ожидая продолжения.

— До Джонатана некоторое время у меня вообще никого не было… — протягиваю я, раздумывая, стоит ли посвящать почти незнакомца в подробности своих любовных историй. — Послушайте! — Прищуриваю глаза и сдержанно улыбаюсь. — Ничего интересного я вам не поведаю. Поверьте: у меня все складывалось прозаично и малоприятно. Может, оставим эту тему?