Любовь пиратки Карибского моря - [25]

Генри Бэкли задумался. Он тоже понимал, что задача, поставленная лордом Джонатаном Спенсером, на самом деле не так уж проста. Нельзя же разнести по всем портам Карибов весть, что капитан Черный Алмаз ищет капитана Удачу, чтобы передать ему соблазнительное предложение английского Адмиралтейства! Какой же пират поверит в это и явится в совершенно очевидную западню? Тем более что это, возможно, и в самом деле западня. А уж местные власти тем более воспользуются поисками сэра Рональда, чтобы не дать ненавистному флибустьеру сбежать в Англию и свести с ним счеты здесь!

— Я вот что думаю, — проговорил старый моряк и тоже, не удержавшись, кинул порцию крошек воробьям. — Я думаю, что коль скоро Робертс любит оставлять своих противников с носом, то надо бы и нам дать ему такую возможность. Другое дело, что для этого не подходит «Черный алмаз». Наши-то ребята, оказывается, уже схлестнулись с капитаном Удачей и едва не отправили его к рыбам!

— Да уж! Что называется, не вовремя! — сердито бросила леди Вероника. — Когда Джулиан рассказал мне про это приключение, я даже выругалась одним из тех словечек, которые иной раз позволял себе отец. Ведь это ж надо: нарваться именно на Робертса! Теперь он к «Алмазу» и на пушечный выстрел не подойдет, не такой дурак.

— Но ведь парни не знали, что этот самый Робертс тебе так понадобится, — вздохнул Бэкли. — Они вообще не надеялись вновь заполучить своего капитана. Помнишь, что началось на «Алмазе», когда наш баркас вышел из лагуны в Ла-Манше и подошел к борту брига?

— Еще бы не помнить! Сперва нам кричали, чтоб мы не мешали им идти по курсу и отвалили, не то еще опрокинут нашу ореховую скорлупку. Потом кто-то узнал тебя. А уж потом все вытаращились на мою персону и долго не могли опомниться.

— А ты как хотела? — рассмеялся штурман. — Разве они могли прежде представить сэра Рональда в зеленом шелковом платье с кринолином и декольте?

— Но если бы я побежала переодеваться, мы с тобой нипочем не догнали бы корабль на нашем баркасе. Уплыли бы они в Лондон со своими колониальными товарами, и ищи их потом! Ничего — хотя бы убедились, что женщиной я тоже умею быть. При необходимости.

Старик усмехнулся:

— Видит бог, я бы предпочел, чтобы у тебя поскорее появилась такая необходимость!

— Что? — искренне не поняла Вероника.

— Шучу, Рони, шучу! Не обращай внимания на старого дурака. Лучше давай подумаем, на какую приманку может клюнуть наш дружок Робертс.

— На какой-то оригинальный и необычный подвиг, где можно показать и свою смелость, и свою изобретательность. Чтобы в очередной раз оставить кого-то с носом. Он — очень необычный пират, дядя Генри.

— А разве бывают обычные пираты? — Бэкли угостил воробьев еще порцией крошек и прикрыл рукой кружку: одна из пичужек любопытства ради уже собиралась сесть на ее край — возможно, захотела молока.

Вероника поморщилась:

— Только мне не говори, что флибустьеры — люди особенные, что у каждого какая-то особенная судьба. Самые заурядные у большинства из них судьбы. Бандитские. И все россказни о том, что флибустьеры, поднимая черный флаг, бунтуют против общественных устоев, восстают против несправедливости, не более чем болтовня модных ныне романтиков-утопистов. Пираты — обычные разбойники, одержимые алчностью. Ты вот знал Генри Моргана, самого великого пирата. Ну, и что же? Он был выдающейся личностью?

— Без сомнения! — воскликнул старый штурман. — Это был своего рода гений зла.

— Ну, если только зла. Хорошо. Еще один великий пират, которого мы знали оба, — Черная Борода. По сравнению с ним Морган — кроткий агнец. Что, Борода тоже гений?

Бэкли вздохнул.

— А вот этот разбойник — воплощение всех человеческих пороков. Создавая таких, Господь являет людям всю мерзость зла, дабы они от него отвратились. Но мы знали и другого пирата. Был на Карибском море и Черный Алмаз.

— Тоже головорез отпетый! — Вероника раскрыла полную крошек ладонь и любовалась отважным воробьем, который, сев на нее, преспокойно клевал, будто не понимая, что находится в ловушке, которая может в любой момент захлопнуться. — Видишь ли, побуждения побуждениями, но ведь нельзя, окунувшись в грязь, сохранить чистоту. Может, на мне и меньше грехов, чем на Тиче и Моргане, надеюсь, что меньше, однако вряд ли это делает меня много лучше. Да, Рональд Черный Алмаз не убивал тех, кто ему сдавался. А тех, кто не сдавался? Да, он всегда держал слово. Но тем, кого он грабил, вряд ли было от этого легче.

— Ладно, ладно, Рони, об этом мы уж не раз говорили! — вздохнул Генри. — И я тоже — разбойник. Вся разница в том, что мне, надеюсь, много раньше твоего предстоит дать ответ за мои похождения. И я все же уповаю на божие милосердие.

— Тебя бог простит! — уверенно сказала Вероника. — Ты успел сделать в десятки раз больше добра, чем прежде сделал зла. Вот бы и мне так! Ладно, мы ведь не в грехах каемся. Мы обсуждаем Бартоломью Робертса. Пожалуй, отличает его от многих и многих пиратов то, что он — аристократ. Кроме себя, я о таких больше не слыхала. То есть бывали, думаю, пираты благородного происхождения, но под черным флагом благородство, как правило, быстро слетает.