Любовь олигархов - [19]
В субботу пришел днем, позвонил в квартиру, но её не было, только за дверью несколько раз тявкнула Облиза. Петя тихо позвал её, слышно было, как медленно простучали по полу когти, в углу двери внизу раздалось сопение, потом Облиза ещё раз тявкнула.
От нечего делать Петя пошёл бродить по городу. Через какое-то время набрёл на музей народов Востока, зашёл туда на выставку японской гравюры. Петя слонялся по тихим зальчикам, смотрел на девиц, переходивших от картины к картине. Одеты они были модно и по-летнему полуобнажено. Хотелось их трогать, целовать нежные плечи. Но пропускал девушек мимо, не реагировал на быстрые взгляды. В одной из комнат чуть не споткнулся — прямо на него с картины смотрела Нарусина. Её лицо, тёмные глаза, овальные упругие щёки, только чужими были странная причёска, слишком пышная, длинные спицы в волосах и ворот кимоно. На гравюре — вязь иероглифов, а рядом — листочек с переводом. Петя прочила:
Петя снова взглянул на лицо японки. Она походила на статуэтку из нежного фарфора, было в ней что-то по-детски беспомощное, беззащитное. «Нет, конечно, Вера, — подумал Петя, — совсем другая. Уж глаза-то совершенно другие». Он дочитал стихотворение:
«Чепуха, — решил Петя, — поэтические слюни. Всё гораздо проще». Но когда выходил из прохладного сумрака музея в душный воздух полдня, повторил про себя: «Дрожанье струн девической души…»
Петя спустился в метро и скоро снова медленно шёл по той же кривой улочке, думая о тех странных ощущениях, что последнее время одолевали его: не мог объяснить себе, зачем приезжает сюда, когда можно всё гораздо быстрее и проще, стоит лишь кликнуть. Неожиданно, перед самым носом из пыльного двора вылетел знакомый студент с пятого курса Славка. Фамилию его не знал.
— Ты как тут? — спросил он.
— Случайно, — замялся Петя. — В музее сегодня был. Интересно, японская гравюра.
— А-а, мура, — отмахнулся Славка. В руке он держал спортивную сумку, весь был напружиненный, сильные мускулистые руки, мощная грудь распирала безрукавку. — Меня одна затащила на какую-то выставку — скучища такая. Я, вот, на тренировку, скоро кубок.
— Слушай, — сказал Петя, — я тут видел с кафедры материалов Нарусину. Она что, живет здесь?
— Верка что ли? Живёт, в соседнем доме. — Славка махнул рукой. — Чего, понравилась? — Славка ухмыльнулся.
— Просто увидел, — Петя пожал плечами.
— Да, красивая, — сказал Славка. Они уже прошли переулок и двигались к трамвайной остановке. — Но, знаешь, чокнутая. Как батя ее погиб в экспедиции, так, не иначе, повредилась. Я тут пытался подкатиться, а она мне про их семейную жизнь рассказывать, Знаешь, говорит, Славик, он ведь из-за денег погиб. Я её обнял, а она: ты меня не жалей, я сама справлюсь. Так повздыхал я, посочувствовал и отвалил ни с чем. И тебе не советую.
— Да я просто спросил.
— И я просто, — подмигнул Славка. — А мамаша у неё точно — стерва. Из того соки выжала, а теперь ещё кого-то подцепила, приезжали как-то на «Мерсе» — вся в фирме… Да! Верку мы со школы ещё звали мамзель Нана. — Славка засмеялся. — Ну, тебе куда? Я до метро.
Петя сказал, что ему в другую сторону, посадил Славку в трамвай, а сам пошёл обратно.
Дверь опять не открыли, пару раз тявкнула Облиза.
Заехал к матери, долго сидел в кресле, хотел поговорить с ней, но в доме не затихала работа. Мать постоянно двигалась между кухней и детской, по пути спросит, как дела, а сама уже слушает, что ей кричит из кухни невестка, а там двойняшки хором запищали или Ксения пристанет с куклой — бантик развязался. Петя хотел уже уходить, но тут мать села рядом на стул, вздохнула облегчённо и оглядела внимательно сына.
— С тобой что-то происходит, случилось что? — спросила она.
— Да нет, — Петя помялся. — Слушай, мать, почему вы с отцом разошлись?
— Что это ты спохватился? — Она попыталась улыбнуться. — Столько лет прошло.
Петя пожал плечами, ничего не сказал и продолжал смотреть на мать. Она долго молчала, улыбка сошла с лица.
— Не знаю… — Она поморщилась болезненно. — Так и остались мы чужие. Он из брони какой-то, сострадания не было.
— А разве нужно?
— Когда очень долго живешь, нужно.
— Не понимаю.
— Твое время не пришло. От того и беспокоюсь за тебя, чтобы глупостей не наделал. Человек — очень хрупок. Можно умереть от равнодушия, незаметно.
— Неправда. — Петя нахмурился. — Вот Васька из соседнего подъезда алкаш. Ему хоть бы что.
Мать отрицательно покачала головой:
— Допился. Месяц назад нашли на балконе. Несколько дней пролежал скрюченный.
Петя помнил, как однажды в вечерней полутьме, с год назад — как только вклинивается в память подобное — Васька сиплым голосом кричал своей матери, стоявшей на балконе: «Мам, через полчаса приду, пожарь колбаски». И столько было в его голосе сладострастия голодного человека, что Васькина мать, измученная вконец двумя сыновьями алкоголиками, ответила чуть не плача от радости: «Хорошо, сынок». Больно было помнить подслушанное откровение двух безнадежных людей, которые ещё надеются, чему-то радуются. А ничего уже не могло быть, кроме скрюченного тела на балконе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Человек рождается, чтобы быть счастливым. Трудиться, строить дома, любить и быть любимым. Воспитывать детей в радости и достатке. А вместо этого, влекомые слепыми и злобными поводырями, люди сеют смерть, злобу и разруху. Россия сейчас находится в эпицентре трагедии. Об этом несколько историй в этой небольшой книге.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.