Любовь не выбирают - [9]

К концу недели у врача с медсестрой установились нормальные рабочие отношения, однако сам мистер Фитцгиббон был для Флоренс такой же загадкой, как и в день их встречи. Мистер Фитцгиббон приходил и уходил, оставлял телефон на случай, если понадобится, но никогда не упоминал, куда направляется. Спроси ее, где он жил, и она не ответила бы. Он мог жить где угодно — хоть на Луне. Он также не проявлял особого интереса к ее персоне. В конце недели он, правда, осведомился, хорошо ли она устроилась у миссис Твист и устраивает ли ее работа. Вопрос этот смутил ее. Мистер Фитцгиббон сказал, что на уикэнд она свободна и при желании может поехать домой. Однако вечером в пятницу обстоятельства переменились. Последний пациент покинул консультацию только в шесть. Флоренс опоздала и на свой поезд, и на следующий, а тот, что шел за ним, прибывал в Шерборн слишком поздно. Флоренс не хотелось заставлять отца так поздно встречать ее на вокзале.

Перед уходом она пожелала мистеру Фитцгиббону спокойной ночи.

— Едете домой, мисс Нейпир? — поинтересовался он.

Да, она едет домой, но только завтра утром, довольно резко ответила она.

Ничего больше не сказав, он лишь окинул ее задумчивым взглядом. Флоренс была уже у двери, когда услышала вслед:

— Надеюсь, вы вернетесь в воскресенье вечером? В понедельник утром к девяти часам нам нужно быть во всеоружии. — Предполагалось, что его напутствие будет принято без возражений.

Как замечательно вновь оказаться дома! На кухне за чашкой кофе, пока мать чистила морковь, а миссис Бакетт вертелась поблизости, боясь пропустить что-нибудь важное, Флоренс рассказывала обо всем, что произошло за неделю.

— Работа у мистера Фитцгиббона тебе по душе? — спросила мать.

— О, конечно! У него ведь обширная практика, есть свое отделение в больнице Коулберта, и, похоже, его частенько приглашают на консилиумы.

— Он женат? — бесхитростно осведомилась миссис Нейпир.

— Понятия не имею, мама. Если честно, я совсем ничего не знаю о нем, да и вообще это не тот человек, чтобы наводить о нем справки.

— Конечно, нет. Но ведь могла же об этом обмолвиться его регистраторша. Или еще кто-нибудь…

— Все, кто его окружает, упоминают о нем, только когда речь идет о работе. Может, ничего не знают, а может, их попросили держать язык за зубами…

Уик-энд пролетел быстро. Флоренс вскопала огород, прогулялась с Хиггинсом, поучаствовала в хоре на воскресной службе, напекла гору кексов для чаепития, которое на неделе собиралось устраивать Общество матерей, и посетила подруг, на каких хватило времени, — не успела она оглянуться, как пришел воскресный вечер и, к ее сожалению, пора было возвращаться в Лондон. Она вновь оказалась в доме миссис Твист, где ее ждал приготовленный доброй хозяйкой ужин, и стала готовиться к предстоящей неделе. Хорошо, думала Флоренс, что работа ей не давала скучать и каждый день готовил что-то новое.

В понедельник ничего особенного не намечалось. Увидев утром мистера Фитцгиббона за рабочим столом, Флоренс пришла в некоторое замешательство. Он довольно любезно пожелал ей доброго утра, но по всему было видно, что врач клевал носом, то и дело отрываясь от записей.

— Вы, очевидно, полночи провели здесь, — сухо произнесла Флоренс, глядя на его утомленное, небритое лицо, помятые брюки и свитер с высоким воротом. — Пойду приготовлю вам кофе.

Выскользнув из комнаты, она по возможности тихо закрыла за собой дверь, на кухне поставила греться чайник, положила в чашку растворимого кофе, щедро добавила сахару и молока, взяла коробку сдобного печенья, которую они с миссис Кин держали на одиннадцатичасовой чай, и понесла поднос в кабинет врача.

— Вот, — добродушно произнесла она, — кофе для вас. Первая пациентка будет только в половине десятого. Так что после кофе отправляйтесь домой и приведите себя в порядок. Ведь это будет очередной осмотр, да? Вы даже успеете немного вздремнуть.

Мистер Фитцгиббон покорно внял ее словам и выпил кофе, пытаясь вспомнить, когда в последний раз ему вот так велели пить кофе и идти домой. У него в памяти всплыли яркие воспоминания о далеком детстве, о том, как Нэнни стояла над ним, пока он пил горячее молоко.

Сам себе удивляясь, он последовал совету Флоренс, и, когда она вернулась в кабинет с пачкой бумаг, мистера Фитцгиббона там уже не было. Ровно в половине десятого он, в элегантном темно-сером костюме и темном дорогом галстуке, уже, однако, сидел на рабочем месте без каких-либо признаков бессонной ночи. Казалось, он помолодел лет на десять, отметила про себя Флоренс, украдкой за ним наблюдая. «Интересно, сколько ему лет?» — размышляла она.

У миссис Доумор-Пью несколько лет назад вырезали грыжу, и пациентка пришла на проверочный осмотр. На ее тощей, как скелет, фигуре болтался какой-то странный балахон, который было одинаково долго и снимать, и надевать.

Разговор шел на тему «пожалейте меня, бедняжку», как про себя подметила Флоренс. Наклеенные ресницы дамы то и дело взмывали вверх, когда та стреляла глазами в мистера Фитцгиббона, но он оставался равнодушным к ее знакам внимания. Сказав ей, что находит ее здоровой, врач посоветовал пациентке больше двигаться, хорошо питаться и найти себе интересное занятие.