Любовь не кончается: Джулитта - [97]

ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ

Джулитта опустилась на колени перед статуей Марии Магдалены. От каменного пола тянуло холодом. Вместе со словами молитвы из ее рта вырывались струйки пара. Казалось, Арлетт, даже мертвая, присутствовала и царила в построенной ею святой обители. Тело покойной находилось в маленькой часовне за главным алтарем.

Выточенная из дерева и слоновой кости, статуя Марии Магдалены была облачена в зеленое одеяние. Ее спокойное, умиротворенное лицо обрамлял легкий белый платок. В тусклом свете, исходящем от маленькой красной лампады, на щеках статуи играл нежный розовый румянец.

Перед алтарем гордо возвышалась толстая свеча. За ней, в маленькой нише, выстроилась пирамида мерцающих огоньков, зажженных за упокой души Арлетт де Бриз, ее дочери Жизели и Моджера де Фоввиля. Перекрестившись, Джулитта поднялась с колен и добавила в пирамиду еще одну свечу. Со дня возвращения в Бриз она приходила сюда каждый день и подолгу молилась о душе покойного мужа.

Трагическая гибель Моджера заставила Джулитту по-новому посмотреть на окружающий мир и в первую очередь на собственное прошлое. Как и предполагал Бенедикт, чувство вины не давало ей покоя ни днем, ни ночью… Теперь она вспомнила ту горечь и тот гнев, которые испытала в детстве, когда обнаружила, что мир не сошелся на ней клином и неизвестно откуда появившаяся сводная сестра может спокойно и уверенно заявить свои права на все, чем она, Джулитта, дорожила и гордилась, — на место в жизни, на отцовскую любовь и Бенедикта. Джулитта не могла обманывать себя сейчас, даже если бы и захотела: она ненавидела Жизель задолго до того, как увидела ее впервые. Далекой майской ночью, находясь в горячих объятиях Бенедикта, она в глубине души упивалась чувством злорадства: ведь ей удалось хоть на одну ночь украсть его у ненавистной соперницы. Выйдя замуж за Моджера, она с лихвой заплатила за ту ночь. Заплатил и Моджер. Ценой жизни.

За стенами монастыря набирали силу февральские сумерки. Небо окрасилось в бледный серо-голубой цвет.

Тяжело вздохнув, Джулитта запахнула накидку и направилась к входной двери, распахнутой настежь. Она не дошла до нее нескольких шагов, когда услышала фырканье Фреи и звон металлического кольца, к которому были привязаны поводья.

Спустя несколько секунд на пороге появился отец. Перекрестившись, он вошел в часовню.

Несмотря на свои сорок девять лет, глубокие морщины и обильно окрашенные сединой волосы, Рольф по-прежнему оставался привлекательным мужчиной. За время, пока Джулитта и Моджер были на ярмарке, он начал брачные переговоры с одной местной вдовушкой, веселой и хорошенькой женщиной на двадцать лет моложе, с тремя детьми и приданым таких же впечатляющих размеров, как ее бедра. Джулитта одобрила отцовский выбор: леди Алиция пришлась ей по душе. По крайней мере, теперь ей не придется беспокоиться за него, ведь рядом с ним будет женщина.

Сейчас в глазах Рольфа мерцали едва заметные лукавые искорки, он двигался легкой и упругой походкой влюбленного юноши.

— Дочка, — вместо приветствия начал он, — я знал, что найду тебя здесь.

— Я собиралась уходить.

Рольф кивнул и посмотрел на нее с заботой и любовью.

— Да, уже темнеет.

Джулитта понимала, что отец приехал в монастырь не для того, чтобы помолиться у могилы покойной жены — это было не в его правилах. Он приехал, чтобы отвезти дочь домой.

— Подожди минутку. — Рольф прошел вперед и, склонив голову перед алтарем, зажег три свечи: за души Арлетт, Жизели и Моджера.

В углу скрипнула и отворилась потайная дверь. Вошедшая в часовню монахиня быстро осенила себя крестным знамением и, смиренно кивнув Рольфу и Джулитте, прошла к лампаде и подрезала фитиль. Затем она занялась свечами.

— Как бы я хотела обладать таким же спокойствием, — тихо проронила Джулитта, глядя на нее.

Рольф мягко взял дочь под локоть. Они вместе вышли во двор и вдохнули сырой холодный воздух. Вокруг виднелись голые, почерневшие от сырости стволы деревьев.

— Всему свое время, — молвил Рольф. — Ты слишком требовательна к себе.

Джулитта слабо улыбнулась.

— Интересно, в кого же я такая?

— Совершенно определенно — в мать. — Скрестив руки, он подсадил дочь в седло.

— А не в тебя ли?

— Нет. Я много требую от других. Но не от себя.

— А мне, похоже, свойственно и то и другое. — Джулитта взяла поводья.

— И еще упрямство, — с улыбкой добавил Рольф.

Почти всю дорогу они проехали в полном безмолвии. Наконец впереди показалась башня замка с высокими окнами, в которых дрожали освещавшие комнаты изнутри огоньки факелов. От костров, разложенных во дворе, в воздух поднимались столбы дыма. Легкий ветерок разносил по окрестностям ароматы готовящегося на них ужина. Отец и дочь въехали во двор.

— Сейчас ты моложе, чем была твоя мать, когда я впервые встретился с ней. У тебя впереди вся жизнь.

— Так же, как и у нее когда-то?

Рольф вздрогнул.

— Тогда мы с ней были очень счастливы. В том, что случилось потом, только моя вина. Я это знаю и сделал бы все иначе, повернись время вспять. — Он напряженно всматривался в окаменевшее лицо дочери. — Я не забыл Эйлит и до сих пор тоскую по ней. Она — всегда в моем сердце и покинет его только тогда, когда я успокоюсь в земле. Но какой смысл оглядываться назад только для того, чтобы усилить скорбь? — Он прикоснулся к броши на накидке — к шестиногому Слипниру, скакуну бога Одина.