Любовь не кончается: Джулитта - [92]

С наступлением сумерек шторм разыгрался в полную силу. Зловещие завывания ветра наводили ужас на все живое. Потерявший управление «Дракон» перескакивал с волны на волну, как необъезженный жеребец, впервые почувствовавший на спине всадника. Рулевой, разражаясь проклятьями, пытался выровнять судно. Положение ухудшалось с каждой секундой. Бельтран совсем сбился с ног, носясь по кораблю и раздавая приказы.

Над головами отчаянно сопротивляющихся стихии людей ослепительно сверкали молнии, рассекавшие грозовое небо на части. Казалось, небеса вот-вот разверзнутся и перед «Драконом» откроются врата ада, которые поглотят его. Дождевые потоки обрушивались на палубу, словно сотни копий. Несмотря на все усилия команды, вода постепенно затопляла трюм. Тяжело содрогаясь, судно оседало все ниже и ниже.

Промокшая до нитки Джулитта прижималась к винным бочкам, с ужасом наблюдая за происходящим. Вокруг, насколько хватало глаз, царила зловещая черная бездна, своим диким ревом заглушавшая все остальные звуки, даже ржание вороного жеребца, беснующегося на привязи. Джулитте начало казаться, что весь мир рушится.

Она попыталась вспомнить имена святых, к которым следовало обращаться в таких случаях, но мысли путались в голове и ничего не вышло. Окажись на ее месте Арлетт или Жизель, они бы знали, к кому взывать о помощи, но Бог уже забрал их к себе. Неужели он настолько ненасытен, что скоро заберет и ее, Джулитту?

Рядом, корчась от боли в животе, лежал Моджер. Он не ощущал уже ничего, кроме своих мучений. Его желудок давно опустел и теперь изрыгал только водянистую желчь. Время от времени Джулитта тоже испытывала приступы рвоты, но не от качки, а от страха. Она умела плавать — отец научил ее еще ребенком, после того как вытащил ее, наглотавшуюся воды, из оборонительного рва. Но с тех пор прошло много лет. Кроме того, тогда она бултыхалась в мелкой луже, где ноги почти касались грунта, а не в бушующем море Воображение Джулитты так разыгралось, что она живо представила себя идущей ко дну. Девушка начала повторять имена тех немногих святых, которых помнила, и сама не заметила, как назвала имя Бенедикта. Тогда ей начало казаться, что спасти ее мог только он, и она разрыдалась.

Шторм продолжался всю ночь и утих только к рассвету. Потрепанный и побитый, «Дракон» все же уцелел и мирно покачивался на серебристой водной глади, прикованный якорем к морскому дну. Утренний ветерок уносил вдаль последние клочки туч.

Кряхтя как старуха, Джулитта разогнула онемевшую спину и, с трудом встав на ослабевшие ноги, побрела по палубе в поисках воды и куска хлеба. Ее взбунтовавшийся от голода желудок требовательно урчал. Первым, кого она увидела, был Бельтран. Он сидел на приземистой скамье рядом с рулевым и неторопливо жевал кусок копченой сельди, закусывая ее хлебом. В его глазах застыла нечеловеческая усталость, между сдвинутыми бровями пролегла глубокая морщина.

— Доброе утро, моя госпожа, — сказал он и протянул ей половину своего завтрака. От сельди Джулитта отказалась, но хлеб и чашку вина приняла с благодарностью.

— Как вы думаете, худшее уже позади? — спросила она, направляясь к Моджеру, распластанному на палубе.

— Надеюсь, что так, госпожа. Прошлой ночью мы выдержали настоящую битву. Почти все паруса изорваны. Теперь мы уже не сможем двигаться с прежней скоростью. — Он покачал головой. — Искренне сожалею, что мы попали в такую переделку.

Джулитта выдавила вымученную улыбку.

— Я тоже.

Моджер с громким стоном попытался сесть. Джулитта протянула ему чашку с вином. Он жадно припал к ней губами — его ослабевший организм нуждался во влаге. Покрасневшими глазами Моджер посмотрел на жену поверх края чашки. Она уже успела привести в порядок волосы и перевязать их платком, на ее щеках играл яркий румянец, губы обветрились и пересохли. На туфлях и платье виднелись расплывшиеся пятна от морской воды. Жена простого рыбака, да и только. Чертовски красивая девушка с кровью суровых викингов в венах. Видимо, так же выглядели жены ее далеких предков, в открытых лодках дерзко бороздившие моря. Мрачно усмехнувшись, Моджер подумал, что уж кто-кто, а он, потомственный земледелец, на роль викинга никак не тянул.

Синвульф промышлял пиратством двадцать лет и считал своим домом корабельную палубу и морские просторы от Дублина до Уэсанома. Бывший английский подданный, он сражался при Гастингсе с войсками Вильгельма-Завоевателя, но, в отличие от многих, уцелел в той великой бойне. Впоследствии он перебрался в Дублин — общеизвестный порт норвежских пиратов Потерявший всю свою собственность в Англии, Синвульф в отместку грабил норманнские корабли.

Что и говорить, его собственный парусник «Фанфир» знавал и лучшие деньки Пару дней назад он вместе с двумя другими пиратскими судами, покинув Дублин, вышел на охоту. Свирепый шторм сломал все планы, расшвыряв великолепную троицу в разные стороны.

Синвульф не предполагал охотиться в одиночку, а потому пребывал в самом дурном настроении духа. Он не любил рисковать понапрасну.

Подставив загорелое лицо легкому ветру, старый пират пристально вглядывался в линию горизонта. Вдалеке виднелся изогнутый берег Бретани Из-за облаков медленно выползал расплывчатый шар солнца. Над водой с криком носились чайки. Сначала Синвульф твердо решил повернуть обратно, в сторону Дублина, но немного поразмыслив, изменил свои планы. Не было никаких сомнений, что корабли, застигнутые штормом и влекомые тем же ветром, что и «Фанфир», вполне могли оказаться поблизости. Причем изрядно потрепанные и не готовые к бою. Итак, Синвульф решил подождать. Его люди были готовы к бою всегда.