Любовь надо заслужить - [9]

«Скорая помощь» приехала из поселка через десять минут. Наш дом стоит отдельно, у дамбы на реке По. Я ждала, сидя на земле, за воротами, и наблюдала за муравьями — одни выползали из трещин на тротуаре, другие ползли обратно.

— Наверху, вторая дверь направо, — машинально произнесла я, указав на лестницу.

И пошла за сарай, под навес с глициниями, где мы в детстве играли с Майо в семью. Я была мамой, а он — папой, я готовила ужин, раскладывая на перевернутом деревянном ящике цветочки, камушки, листики. «Вот тебе спагетти, дорогой. А еще я сделала котлеты», — и протягивала ему листок с травинками. «Ням–ням, очень вкусно, дорогая!» — Майо поглаживал живот. После котлет — гальки с соусом из маковых лепестков — я протягивала веточку: «Вот твоя сигара, дорогой». Сигара нравилась ему больше всего, и если я про нее забывала, он спрашивал: «А моя сигара, дорогая?»

Не знаю, где мы услышали или прочитали, что муж и жена обращаются друг к другу «дорогая» и «дорогой», может быть, в каких–то комиксах, но это было смешно. Мы и подростками продолжали так обращаться друг к другу.

Собирая полевые цветы, маки и лютики, я почувствовала, что на руку сел майский жук — они приносят удачу. Затылком я чувствовала холод, мне очень хотелось в туалет, но идти домой я не решалась.

Я знала, что случилось. Знала, что он покончил с собой, и каким образом, и еще знала, что мама хочет побыть с ним одна, без меня. Думаю, они любили друга, по–своему любили. Во всяком случае, я не смогла привязать его к жизни и больше ничего не могла сделать, ни для него, ни для мамы. Она болела, уже давно, только он покончил с собой не из–за этого, я знаю, он покончил с собой из–за Майо.

Мы перестали быть семьей в тот день, когда Майо пропал. Не удержались, не выжили. Наша семья — это мы четверо, вот в чем штука, а потом в одночасье не стало ничего.

Антония

— Дорогая синьора Капассо…

Голос коллеги Лео звучит не просто любезно, он словно обволакивает.

— Нет, не стоит приезжать сюда, я буду в гостинице в мгновение ока, — сказал он по телефону.

В мгновение ока?! Ну и выражение!

Мы сидим за одним из трех круглых столиков небольшого бара во внутреннем дворике отеля. Д’Авалос заказал два кофе.

Моего живота он как будто не замечает. Должно быть, он чуть старше меня, но младше Лео. Красив, но красота эта слишком банальна: ярко–голубые глаза, густые черные завитки волос на шее, ослепительно белые зубы. Если бы он был выше ростом, его можно было бы принять за актера, одного из тех, кто страдает от собственной привлекательности и непременно цитирует в интервью книги и театральные пьесы.

— Ваш муж рассказал, что вы пишете детективы, я бы хотел почитать, — первое, что он говорит, пожимая мне руку.

— Их издает небольшое издательство в Болонье, тиражи скромные, — начинаю я, — но, думаю, в Ферраре найти можно. Они продаются только в Эмилии, потому что именно там происходят все события… — и добавляю, пожалев, что невольно намекнула, будто он должен купить мою книгу, — но вот досада, у меня с собой нет ни одной, а то подарила бы.

Значит, вот как Лео преподнес ситуацию: не запутанная семейная драма, а профессиональное любопытство. И правильно, с этим типом так и надо.

— Нет, нет, книги нужно покупать, а не выпрашивать у автора, — рисуется Д’Авалос. И потом: — Должен сказать вам, что, увы, следователь по делу, которое вас так интересует, скончался два года назад. Но я знаю человека, который был в то время помощником инспектора дежурного отдела полиции. Он живет в Ферраре, я могу договориться с ним о встрече.

— Я сама могу ему позвонить, если это удобно.

— Для вас удобно все, — расплывается в улыбке. И откуда он такой взялся?

— Вы смотрели следственное дело? Не находите странным, что следователи так ничего и не выяснили? — резко перехожу я.

Его улыбка становится еще шире. Не могу понять, кто передо мной — серийный соблазнитель или законченный кретин.

— Знаете, сколько людей пропадает каждый год, синьора Капассо? — спрашивает он мягко, наливая сельтерскую воду из графина в два маленьких стакана.

Я выбрала гостиницу в центре, думала, она окажется скромной — для непритязательных людей, а здесь — антикварные предметы интерьера, музейная мебель, ковры. Окна моей комнаты выходят на центральную улицу, одну из самых оживленных в городе, поэтому немного шумно, зато потолок расписан прекрасными фресками. В этом баре мы — единственные клиенты, и все внимание официантки приковано к нам. Возможно, она знает комиссара. Возможно, в Ферраре все его знают и боятся.

До знакомства с Лео я тоже робела перед силами правопорядка.

— Сколько… пять человек в месяц? Десять? Больше?

— Тысячи, синьора Капассо. Каждый год тысячи людей исчезают в никуда, — печально отвечает, помешивая кофе в чашке. — Но исчезновение Марко Сорани расследовалось очень тщательно, ведь с ним была связана смерть двух других парней.

— И что же вы нашли?

— Лично я — ничего, я был еще ребенком, — улыбается. — Но вчера вечером почитал следственное дело, и мне пришла в голову одна мысль. Если хотите, поехали.

— Куда?

— Вы лучше поймете, о чем я, если увидите это место своими глазами.