Любовь на кровавых алмазах - [21]

Мое заточение стало чуть разнообразней, парень, что поил меня водой, кстати звали его Васей, выступал в роли прислужника. Установил в дальнем углу ширму, поставив там ведро, и пяти литровую канистру с водой. Получилось что-то вроде санузла. Руки мне развязал, приносил поднос с едой по три раза на день, чем не тюрьма, не весело дума я, кормят, поят, все как положено. Одно хорошо, раз думают о моих удобствах и пищи насущной, значит справлять меня в мир иной, не спешат. Сколько я пробыла в заточении, я понятия не имела. Дневного света не видно из-за отсутствия окон. Да и время посмотреть не где. Пыталась считать количество трапез, но вскоре сбилась со счета. Плюнула на это, и стала приглядываться к Василию. Разговорчивым его не назовешь, но кое-что полезное для себя узнала. Находились мы на Заброшенной ферме, что в пятнадцати километрах от города. Ферму забросили лет десять назад, когда очередной ее владелец вбухав все свои средства на постройки и подвал, прогорел из-за эпидемии свиней. В стране тогда был такой бич, «свиной грипп» называется. Выставили на торги, да так ни кто и не позарился, а хозяин помер лет через, сем. Про ферму и вовсе забыли. В радиусе пяти километров не было ни чего кроме дачных участков, и то обитаемыми они были только с весны по осень. А зимой сюда ни кто не ездил. Место выбрано грамотно, если тут кого убить или заживо запереть, так найдут не скоро, если вообще найдут. Так же Василий обмолвился, что сторожить меня остаются по трое. Остальные в городе и сюда приезжают только сменить друг друга. Ага, значит, что мы имеем. В течение суток на ферме помимо меня всего четыре человека. Наверняка дежурят по очереди, пока остальные спят или телек смотрят, один обходит территорию. От меня, пакостей не ждут, раз руки развязали да еще рядом не сидят, раз я не слышу голосов. Надо было на что-то решаться, Вася почти ручной, что только с руки не ест. Необходимо направить его мысли в нужном мне направлении. А как это половчей устроить стоит подумать. И я оставшееся время до очередной трапезы думала, и кое-что надумала.

Когда в очередной раз Вася принес мне еду, я спросила, легко так, без нажима:

– Васенька друг мой, сколько мы с тобой уже знакомы?

– Неделя будет завтра.

Уже кое-что, значит неделю как я тут обретаюсь.

– Ну вот, уже неделя, а ты все меня сторонишься. Хоть задержался бы подольше, поболтали бы о том, о сем. Ты вот мне про себя совсем ни чего не говоришь.

Обижено надув губки, посмотрела на Васю.

– А чего говорить? Живу как все.

– Как же, как все, все твои вон в город ездят, а тебя мне в прислужники оставили. Тебе разве не обидно? Или ты не из местных?

– Почему это не из местных?

Искренне обиделся он.

– Местный я, так сказать в седьмом колене как местный.

– А что ты Василий, тогда тут безвылазно сидишь? Разве в городе тебе не интересней?

Вася задумался, и с подозрением на меня покосился, а я пока он чего дорого не надумал, добавила:

– Вот у тебя, наверняка, есть любимая девушка? Есть, по глазам вижу. Так вот я и спрашиваю, почему ты тут со мной сидишь неделю целую, а к ней не ездишь. Я просто думаю, заменить тебя, на вечер, другой уж могли бы. Что ж это за товарищи. Сами по домам, а ты мучайся. Ты только не подумай ни чего, я ж так по-дружески спросила.

– Да я как то привык уже, она у меня с понятиями, если я на работе то на работе, ждет, в общем. Мы же всегда созваниваемся, и по ночам говорим по долгу.

Когда Вася поднялся с тюфяка, я и заметила, что из заднего кармана торчит мобильник. Вот это везенье, только одна проблема, как бы, не заметно так, воспользоваться им. Я схватила его за руку, и потянула в низ.

– Ну пожалуйста посиди со мной еще немного… я тут совсем одичаю скоро, и говорить разучусь.

– Ага, ты да разучишься? Да не в жизнь не поверю, болтаешь, как армянское радио, без перерывов.

Но к моему величайшему удовольствию, он все же вернул свои мосла, на прежнее место. А я порадовалась, что телефон выпал, и теперь лежал за его спиной. Я мысленно взмолилась «господи, только бы ни кому не пришло в голову позвонить ему». Бог как видно внял моим молитвам, телефон не только не зазвонил, да еще и завалился между стеной и тюфяком. Как только я это заметила, сразу потеряла интерес к беседе, но отступать было нельзя, а ну как заподозрит чего.

– Расскажи мне про свою девушку? Какая она?

– А чего это ты про нее спрашиваешь? Девушка как девушка.

Как-то он напрягся весь, и с подозрением на меня уставился.

Я вздохнула, потупила глазки, обиженно так, пожала плечами:

– Да не хочешь, не рассказывай, мне то что, просто разговор поддержать. Да и любопытно, кто смог тебя так обаять, должна она быть просто золотой. Вот ты, весь такой правильный, честный, ответственный, и любимую приучил, с пониманием к твоей работе относится. А ты сразу подозревать меня во всех грехах смертных. Что я могу сделать? Если я сижу здесь, и не знаю, долго ли еще проживу на свете белом. Поговорить напоследок, и то не с кем.

Высказалась и отвернулась от него, демонстрируя, как меня задело его подозрение.

– Ну чего ты?… Лады, давай поболтаем.

Я продолжала смотреть в стену, он легонько так тронул меня за плече, я дернулась. Не переиграть бы, пронеслось в голове.