Любовь на кровавых алмазах - [20]

Возвращение в реальность было далеко не из приятных. Руки безумно ныли. Ноги затекли от неудобной позы. Видно меня волоком тащили к тюку, руки подняты в верх зацеплены за металлический штырь торчащий из стены, ноги подогнуты под меня, то есть поза была полу подвешенной и ужасно не удобной. Тут я вспомнила про Пашку, и слёзы брызнули против воли, что теперь меня ждет? Им убить человека ни чего не стоит. Я попыталась принять, более менее, удобную позу, стараясь при этом производить как можно меньше шума. Где то рядом кто-то тихо переговаривался. До меня долетали обрывки фраз, но суть я уловила, даже голос узнала. Он принадлежал нашему недавнему знакомому Коли.

– …ушёл гад, второй раз ушёл, к Макару он не являлся. Видно и его кинуть решил…

Разговор мне не нравился, так как про неизвестного Макара я слышала от Кирилла. И он что-то там говорил, что к нему нельзя сейчас, если я ни чего не путаю. Одно радует, Кирилл жив и успешно бегает от этих головорезов. Чего не скажешь обо мне. И вдруг на меня напал такой страх, Каринка ведь сидит дома и ждёт меня? А вдруг её тоже схватили и пытают? А если Кирилл с ней связался, и они вместе прячутся. Вопросов больше чем ответов. Сколько я еще здесь просижу, не ясно, а тут ещё одно, ужасно потянуло по нужде. И что прикажете делать? Я попробовала встать на ноги, благо они не были связаны, и я вскоре смогла снять со штыря свои руки. Немного размялась, и на ощупь прошла подальше от голосов. С большим трудом справившись со штанами, зато почувствовала в себе силы. Так же по стеночки я вернулась на прежнее место, на всякий случай подвесила руки обратно, и стала прислушиваться. Голоса стали громче, а Коля так голосил, что и слух напрягать не пришлось. Из их диалога я поняла следующее: Кирилл успешно скрывается, причём как от моих тюремщиков, так и от неизвестного мне Макара. Моя подруга не удачно так, поскользнувшись у подъезда, сломала ногу, будет знать как зимой на шпильках бегать, пребывает сейчас в городской больнице, а пообщаться с ней не возможно, так как её охраняет не известный мне Гарик, и ещё он из ребят того самого Макара. Что делать со мной они не решили, так что убивать меня прямо сейчас не планируют, уже хорошо. Правда не известно хорошо это или плохо. Голоса стихли, голова разламывалась, я сняла руки со штыря, устроилась со всеми возможными удобствами в данных условиях. И незаметно как то уснула.

Свет бил в глаза, рядом что-то шуршало, в лицо мне что-то брызнуло, потом ещё. Я резко села и открыла глаза. Я все на том же тюфяке, руки связаны, только теперь было светло. С потолка свисала "лампочка Ильича". Я точно в каком-то подвале, стены бетонные, ни окон ни дверей, правда, перегородки выстроены таким образом, что напоминали лабиринт. Напротив меня стоял парень и ухмылялся, протянул мне пластиковую бутылку минералки. Напившись вдоволь, я вернула бутылку, и стала разглядывать парня. На вид ему было около тридцати, лицо веснушчатое, курносый нос, глаза серые, и узкие, словно щелки, Рот кривила ухмылка. А вот брюнет, блондин или рыжий, было не ясно, голова его напоминала бильярдный шар. Ростом похвастать он не мог, был выше меня сантиметров на десять, да и худощавый, на бандита совсем не похож. Мы так и развлекались минут пятнадцать, я разглядывала его, а он меня. Мне это начало надоедать, молчать, я вообще-то не люблю, а тут уже сутки в тишине, да ещё со связанными руками. Потомившись ещё, я решилась.

– Простите, можно ещё воды?

Он без слов протянул бутылку. Я сделала пару глотков, и вернула бутылку парню.

– Спасибо.

Он пожал плечами, не произнеся ни слова, немой что ли. Я решила выяснить это.

– Меня отпустят? Я же все рассказала, и лиц не видела, больше я ни чего не знаю. Правда, не знаю. А что Пашку убили так я ни кому не скажу… Ведь я ни кого не знаю, и узнать не смогу, даже если случайно встречу на улице.

– Много болтаешь.

Голос хриплый, но все же есть порадовалась я за парня.

– Так это, я ж с перепугу.

– Что то ты, на испуганную, не больно-то и похожа.

Глядя на меня с сомнением, брякнул он.

– Я в самом деле боюсь, но не вас, у вас лицо доброе, я вижу.

Вот меня плющит, комплементами бросаюсь, а толком не знаю, может это мой убийца, стоит тут, и лыбу давит.

– Добрый, добрый, когда не достают глупыми вопросами.

– Вы меня убьете?

Брякнула я. Он открыл рот но так и не нашёл, что же мне ответить, поднялся и скрылся за перегородкой. Я всегда знала, что я сильная… Но судьбе это неизвестно, поэтому она с удовольствием проверяет меня на прочность… Он ушел, я не знала, вернется ли он.

Хорошо хоть свет не выключил. Минут тридцать, я прибывала в одиночестве, и успела себя запугать до такой степени, хоть головой с разбега об стену бейся. Пот, холодными струями стекал по позвоночнику. Услышав шаги, я вжалась в стену, затаила дыхание, вознесла мысленно молитву, господи защити меня. Шаги стихли за перегородкой, я приоткрыла один глаз, потом второй и смогла убедится, что нахожусь по-прежнему в одиночестве. Женщины вообще-то способны на всё, особенно в двух случаях: когда есть, за что бороться, и когда уже нечего терять! Умные мысли иногда приходят в мою голову. Я взяла себя в руки, у страха, как известно глаза велики, и раз тебя не убили сразу, есть шанс отсюда выбраться. Надо только все обдумать, правило себя повести и воспользоваться ситуацией. А для этого стоит прикинуть, на кого из моих похитителей сделать ставку. Я стала прокручивать в голове некий план, то есть не план вовсе, но так было спокойней, ведь если есть цель, это уже полдела. Осталось за малым, начать двигать к этой самой цели. Ну в данных обстоятельствах, двигать сильно сказано, а вот мелкими перебежками, да и то желательно ползком, в самый раз.