Любовь Муры - [22]

                                      qu’il soit heurecix,

Il faut qu’il ait trove dans

                                   sa course incertoine,

L’antre moitie de lui; mais le hasard le mene

Le hasard est aveugle ton seul

                                    conduit ses pas;

Aussi, presque toujours il ne la trouve pas.

Pourtant, quoned d’adventure il la

                                      recontre, il aime

Et tous etiez je crois, la moitie

                                      de moi — meme,

Qui dieu me distinoit et qui

                                      je cherchais, mais

Je ne vous, trouvoi pas et je n’aimoi j amoris.

С удовольствием пишу Вам эти рифмованные строки неизвестного мне автора.

19/II.

Вчера, вернувшись из оперы, застала Ваше письмо и около него записку от Идочки, которую пересылаю Вам[2]. Нежность обращения меня растрогала. Она очень не хочет, чтобы я уезжала в Москву, а остальных (мама, тем более Пётр) я даже и не спрашиваю. Большой эгоизм — но мне надоедает быть под опекой всю жизнь, поэтому (из боязни её) я, может быть, всю жизнь и поступала, не считаясь ни с кем (там, где это касалось только меня).

Моя любимая, мне у Вас очень приятно пробыть, но всё-таки я буду очень смущаться многого, поэтому я останавливаюсь на комнате Тани. Боже мой, неужели через 7 дней я Вас увижу?! Курьерский поезд примчит меня к Вам как будто бы за 18 час.

Детонька моя родная, на мою фразу о возможности «сбросить часть своего чувства по приезде» — не следует реагировать. По естественному ходу развития всякого чувства нужно предполагать, что такая «экспансивность» никогда не может быть продолжительной и должна перейти в ровное, глубокое, но и спокойное отношение. Я жду его.

21/II.

Как будто пишу последнее письмо. Итак, 23-го беру билет на 25-е и, если достану его, то в тот же день телеграфирую. Ксенёк, очень прошу не встречать меня и категорически настаиваю на том, чтобы работу свою Вы не прерывали. Одно сознание, что мой приезд так нарушил нормальный ход Вашей жизни — заставит меня поспешно уехать. Я Вас уверяю, что времени нам совершенно будет достаточно. Меня этот вопрос уже сейчас очень волнует. Детка, Вам ведь и так прийдётся работать уже с меньшей нагрузкой, с тем, чтобы освободить вечера.

Что-то ещё хотела сказать, но пишу в совершенно невозможной обстановке, а письмо надо отправить сейчас.

Целую Вас горячо.

Ну что за божественная погода, — весна — лужи в наших местах такие, что ни пройти ни проехать. Обожаю такие дни.

Целую и целую.

21/II.

Моя любимая. Утром отправила письмо с определённым намерением уезжать 25-го, а вот сейчас, вечером, пишу Вам эти строки помертвевшей от ужаса — заболела снова мама, лежит в t° — 39,9… Закипают слёзы, разрушаются так долго лелеянные планы… Слабая надежда ещё теплится, но навряд ли! Боже мой, до чего коварны обстоятельства, что за проклятое положение! Что же мне делать, Ксенёчек, детка моя дорогая?! Я всё подготовила к отъезду, а позже мне никак не вырваться. Подготовку такую я вела исподволь, методически, и приблизительно всё (при моей обострённой добросовестности!) было учтено.

[Слова «при моей обострённой добросовестности» подчёркнуты Ксенией — красным карандашом. Только сейчас мне пришло в голову, что Ксения подчёркивает не всегда то, с чем согласна, а быть может, порой и то, что вызывает у неё насмешку. Т. е. она отмечает качества не заявленные в содержании, а проявленные в стиле. Кто знает? — ]

Что теперь предпринять! Я в большом горе. Какой ужас! Всё пошло к чёрту. Нет, так не могу, оставляю местечко для робкой надежды. Очевидно прийдётся брать билет уже только лишь (при условии, если у мамы t° упадёт!) 25-го. Эти дни будут ужасны.

Бог мой, что делать, чтобы маме легче было? Пусть бы я заболела, я выезжала бы в жару!.. Начинаю говорить чепуху… Поставлю снова банки, она жалуется на боли в груди.

Над кем ещё так издеваются обстоятельства!.. От злости у меня темнеет в глазах.

[Письмо Иды.]

3/III.

Милая Ксеня!

Я очень хочу вас видеть. Я благодару Вас за ириски. Сегодня у нас похолодало, сделолось холодно и пошол снег. Мура обешает меня летом повести в москву и тогда я пойду к вам в гости. Уже позно и я сечас спать, поэтому пока досведанья.

Ида П.

[Без даты]

Родная! Что я могла Вам сказать иное, помимо своей беспросветной тоски и пустоты? — Вот поэтому несколько дней не могла писать. Нельзя жить с такой пустотой. Спасибо за Ваши коротенькие письма, они очень бодрят.

Все эти дни «захвачена великосветскими увеселениями» — каждый вечер или торжественные конференции или слёты (день 8 марта), на которых я рапортую — прихожу домой к час. 2-м ночи.

Сплю хорошо (к удивлению!) но болею больше и даже теряю румянец.

Неужели Вы не получили ещё моих 2 письма? Причём последнее из них из-за поспешной услуги Иды отправлено без марки. — [Писем нет.]

За это время созрело и окрепло решение о переезде в Москву — я хочу быть ближе к Вам! Итак, Рубикон перейдён. Я решила и написала об этом Таниной маме. Практически осуществить этот замысел будет невероятно трудно: помимо того, что меня не согласятся отпустить, технически оформить переезд будет нелегко, особенно без помощи мужчины.