Любовь Муры - [113]

Будь же здорова, моя дорогая. Крепко тебя целую. Мура.

[Дата отсутствует. Карандашная пометка — «47». Но я склонен отнести это письмо к весне 48-го года.]

Моя дорогая!

Мне казалось, что долгая поездка и связанные с ней неудобства лишат и прелести пребывания в Алма-Ата, и очень довольна, что всё же от своего путешествия ты получила удовлетворение. Я завидую, родная, твоей свободе, дающей возможность выехать куда тебе хочется. Пользуйся же ею, голубка, пока физ. возможности разрешают это.

Горько чувствовать старость и великое счастье, если и в этой печальной полосе жизни человека можно найти утешение. Наверное, людям-творцам не страшна и старость. Если они до конца лет своих могут ещё созидать, а отсюда и действовать, то разве не оправдано их существование?! Назначение человека «действовать и созидать», в этом смысл нашей жизни. Но вот я средненький, заурядный человек, что же я могу, состарившись, созидать? Чем тогда будет оправдано моё существование? Сейчас, пока я ещё окончательно не ослабела, я получаю удовлетворение от всего, чего я достигаю или [лакуна] или умственным напряжением. Побелить ли стены комнаты, постирать ли бельё, снять урожай картофеля с огорода, написать удачную статью и т. д. — Всё это приносит удовлетворение. Конечно, комично маленькие, обыденные и крохотные эти достижения, можно скорбеть, что жизнь пройдена, а я ничего так и не научила себя совершать большого, что шло бы на благо людей. Однако, мы в состоянии действовать, мы ощущаем радость жизни. Самое же паскудное для человека — вынужденное безделье.

Итак, много напустила тумана и, кажется, не совсем понятна моя мысль. Скажу о ней одной фразой: когда старость лишит физ. сил, чем заполнить своё существование? Вересаев в своей книге «Воспоминания» (эта книга, между прочим, мне не нравится. Она дышит самодовольством) говорит о старости, что в эту пору он нашёл неожиданную радость: зорче стали духовные глаза, в душе — ясность, твёрдость и благодарность к жизни. Слова Л. Толстого: «У меня, особенно по утрам, как праздник какой, — такая радость, так хорошо! Я дорожу своей старостью и не променяю её ни на какие блага мира». Да, но, как я уже говорила тебе выше, это пишет большой творец, творчество его даёт возможность черпать такое удовлетворение и в старости. (Между прочим, в своей последней мысли, что он не променяет старость ни на какие блага, навряд ли Толстой до конца правдив.) Но чем же мы, обыкновенные люди, наполним своё доживание? А надо заполнить каждый денёк своей жизни! Но чем, чем? Не всем же дана такая большая ясная душа, как напр. у бабушки М. Горького (как люблю я этот образ!), кот. своим внутренним светом, всепониманием, озаряла и смягчала окружающее. А как стоически мудро принимала она щелчки судьбы! Чудесная и великая в своей простоте душа. Вот она не будучи и «творцом» созидала многое.

Может, тебе надоели уже мои рассуждения. Прости, дорогая. Сейчас я больна, уже месяц [лакуна] так грущу о своей физ. несостоятельности. У меня язва 12-ти перстной кишки, снова с болезнью [лакуна] и оживления процесса в лёгких. Настаивают о необходимости лечь в клинику, но не могу оставить свою семью.

Идочка — в институте, но положение её там очень неустойчиво. У неё нет ещё подготовки, надо было бы ей ещё остаться в 11 классе. Я жалею, что она перешагнула через него. Работает она от 8³⁰ до 7³⁰ ежедневно.

Напиши, родная, как себя ты чувствуешь. На этот вопрос обязательно дай ответ.

Передай привет Оленьке.

Целую тебя горячо. Мура.

Прочитай книгу Полевого «Повесть о настоящем человеке». За последнее время у нас появилось много хороших, настоящих книг. Пиши же, дорогая.

[Без даты и каких-либо карандашных пометок. Сюда отнесено про смыслу.]

Ксюшенька, родная моя!

Так и не дождалась от тебя письма, в кот. бы ты подробно написала бы мне о своём здоровьи. И всё же я его жду, дорогая.

Обо мне тебе расскажет Татьяна Александровна.

Голубка моя, книга «Мол. Гвардия» у меня есть. Журнал «Америка» интересует меня.

В книгах нахожу большое утешение. Жизнь моя очень трудная, но, как я всегда пишу тебе, пока физически я ещё состоятельна, — многое сносится бодро. Только бы состояние здоровья не довело до ухода в больницу.

Язва не заставляет так страдать, как раньше. Лечусь у гомеопата.

Пишу наскоро перед уходом Т. А.

Идишка много работает, мечтает быть в Москве летом.

Многое хотелось бы передать тебе. Но надо кончать.

Люблю тебя, дорогая. Всегда думаю. Горячо же целую тебя.

Мура.

22/V[Карандашом — «48» со знаком вопроса.]

Моя дорогая!

Зачем ты, оторвав от себя, выслала деньги?! Это недопустимо. Следовало бы мне иногда тебе помочь, а тут вдруг я получаю от тебя. Я корчусь, так мне неудобно. Ты так мало зарабатываешь, сама нуждаешься в отдыхе, эти деньги более нужны тебе. Спасибо, родная за них, но мне отчаянно неудобно принимать их. [По моим наблюдениям, Ксюша всегда высылала деньги или подарки почему-то в мае. Что бы это значило?..]

Я теперь сыта, язва зарубцована и я стала катастрофически толстеть. Ненавижу себя жирной. Не знаю, что и предпринимать против ожирения. К моей «монументальной» фигуре прибавить жир и я буду безобразна. К этому быстро иду. Если начинаю меньше есть — слабею.