Любовь - [5]

Он как раз вытирал с ладоней соляную пыль, когда одновременно появились оба его подопечных – одна тут же вскричала:

– У-ууу! Здорово ты придумал! Я уж боялась, шею себе сверну!

Другой возмутился:

– Бабушка, ну что ты несешь такое? Я же всю дорогу от автобуса вел тебя за руку!

– Конечно, конечно, деточка, – улыбнулась Вайда Гиббоне, надеясь лишить этим мужа всякой почвы для критики в адрес внука.

За обедом, едва от печеной картошки на душе потеплело, Сандлер вернулся к разговору, начатому еще когда они втроем накрывали на стол.

– Так кого, говоришь, она искала? – нахмурившись, спросила Вайда. Свинина подогретая – она подогретая и есть: жесткой стала, что ты будешь делать!

– Я понял, что старух Коузи. Адрес у нее был ихний. То есть, в смысле, старый адрес. Когда тут, кроме них, и не жил никто.

– Он у ней что – на бумажке записан был? – Жена положила себе к мясу ложечку майонеза.

– Ну, ты странная женщина: можно подумать, я туда к ней заглядывал. Видел только, что она сверяется с бумажкой. Маленький такой клочочек, и вроде как из газеты вырван.

– Конечно, ты больше под юбку заглянуть пытался! Там прорва информации.

Роумен прикрыл ладонью рот и сощурился.

– Вайда, не унижай меня в присутствии ребенка!

– Так ведь первое, что ты сообщил о ней, было про юбку. Я только отметила, что тебя больше всего в ней вдохновило.

– Я сказал, что юбка была короткая, ну и что?

– А насколько короткая? – подмигнув Роумену, не унималась Вайда.

– Баушка, они сейчас носят их вот аж посюда. – Рука Роумена исчезла под столом.

– Аж посюда – это покуда? – Вайда склонилась вбок.

– Слушайте, оба вы, хватит, а? А то вообще больше ничего не скажу.

– Может, она его какая-нибудь… внучато-внебрачная? – спросила Вайда.

– Может. Только не думаю, не похожа. Если рост отбросить, похожа на этих – помнишь, у Гиды родичей был целый выводок – прямо вылитая. – Тут Сандлер потянулся к баночке с перцами халапеньо.

– Так ведь из того выводка никого ж не осталось.

– А вдруг у ней была дочь, о которой ты не знаешь! – Внук сказал это невзначай, для поддержания разговора, но опять они посмотрели на него так, словно у него ширинка не застегнута, вот вечно они!…

– Язык попридержал бы, – проронил дед.

– А чего сразу язык-то, чего я сказал, дедуль? Мне-то откуда знать?

– Вот не знаешь, так и помалкивай!

– Шш-ч…

– А, ты еще шипеть на меня будешь?!

– Сандлер, охолони. Можешь ты его хоть на минуту в покое оставить? – вступилась за внука Вайда.

Сандлер открыл было рот объясниться, но, подумав, решил откусить лучше немного перчика.

– В любом случае чем меньше я слышу о девках Коузи, тем лучше я себя чувствую.

– Девках? – Роумен слегка опешил.

– Ну, про себя я их так именую. Чванливые, наглые мерзавки, которые смотрят на людей как на грязь под ногами, а причины у них для этого те же, что у кастрюли, что смотрит сверху вниз на сковороду.

– А со мной они запросто, – возразил Роумен. – Во всяком случае, которая тощенькая.

– Ага, – покосилась на него Вайда, – и ты веришь. Она платит, и это все, что тебе от них требуется – от той ли, от другой…

Роумен даже поперхнулся. Вот, теперь и она на него насела.

– А что ж вы тогда гоните меня работать на них, если они такие гадины?

– Гоним? – схватил себя за большой палец Сандлер.

– Ну, вы же сами меня туда послали.

– Вайда, щенка пора топить. Он добра от дерьма не отличает.

– Мы тебя к ним послали, потому что тебе нужна какая-нибудь работа, Роумен. Ты у нас четыре месяца и только теперь стал на человека похож, слегка хоть отъелся.

Роумену захотелось от обсуждения его недостатков перейти к слабостям нанимательниц, и он сказал:

– Мисс Кристина, кстати, каждый раз угощает меня чем-нибудь вкусненьким.

– Я не хочу, чтобы ты брал от нее еду.

– Вайда!

– Не хочу.

– Но это же только слухи.

– Слухи, но что-то больно уж правдоподобные. Да и той, другой, я доверять тоже не стала бы. Знаю, на что она способна.

– Вайда!

– А ты забыл? – У Вайды удивленно взлетели брови.

– Так ведь точно никто ж не знает.

– О чем? – заинтересовался Роумен.

– Да была когда-то дребедень одна… – пробормотал дед.

Вайда встала, подошла к холодильнику.

– Кто-то убил его, и это так же точно, как то, что я сижу здесь. У мужика все было в полном порядке.

На десерт ели консервированные дольки ананаса. Вайда разложила их по вазочкам, поставила перед каждым. Сандлер равнодушно откинулся на стуле. Вайда поймала его взгляд, но решила не реагировать. Она работала; он получал смешную пенсию бывшего охранника. Он, конечно, содержал дом в образцовом порядке, но от нее все-таки ожидалось, что, придя с работы, она каждый день должна готовить полноценный обед.

– У какого мужика? – спросил Роумен.

– У Билла Коузи, – отозвался Сандлер. – Когда-то он владел гостиницей и кучей всякой другой недвижимости, включая землю под этим домом.

Вайда покачала головой:

– Я видела его в день смерти. За завтраком здоров, к полднику помер.

– Ему следовало бы за многое ответить, Вайда.

– Вот за него кто-то и ответил: «Не будет полдника».

– Ты-то, конечно, готова старому распутнику все простить.

– Он нам платил хорошие деньги, Сандлер, и обучал, кстати. Вещам, которые я никогда в жизни бы не узнала, если бы мы по-прежнему ютились на болоте в лачуге на сваях. Ты знаешь, на что похожи были руки моей матери. Благодаря Биллу Коузи никому из нас не пришлось до конца жизни так надрываться.