Любовь красного цвета - [25]

Шарлотта колебалась. Это было очень не похоже на такого целеустремленного человека, как Макс. Он очень редко менял принятые однажды решения и еще реже говорил с ней подобным тоном. Вытирая руки о передник, она размышляла, как лучше себя повести. Между ними было определено: Шарлотта – неоспоримый арбитр в сфере чувств. Сполна одаренная женской интуицией, она различала первые признаки намечающегося романа между той или иной парой за недели – даже за месяцы – до того, как они становились очевидны Максу. Поэтому сегодняшний бунт со стороны мужа удивил ее. Будучи сама счастлива в замужестве, Шарлотта являлась горячим пропагандистом семейного счастья и признанной «свахой». Как мог забыть об этом Макс?

– Он – и мой друг, Макс, – мягко начала она. – Ты просто запаниковал, дорогой, а для этого нет никаких причин. Вспомни, мы же десятки раз говорили об этом. Роуленд несчастлив, как бы усердно он ни пытался изображать полное довольство. Он попросту не может посвятить жизнь одной только работе. Он заслуживает лучшей доли. Он – одинок, опустошен…

Шарлотта перевела дух. Молчание мужа обнадежило ее, и она продолжала свои уговоры:

– Подумай о нем, дорогой. Он не только мужественный, он еще очень умный, добрый и очень хороший человек. Ты же видел, как он играл с нашими мальчиками. Они просто в восторге от него! А ведь он мог бы иметь своих собственных детей. Он мог бы приходить по вечерам к кому-то, кто любит его, а не жить отшельником в этом своем странном доме, питаться всухомятку, проводить часы в мрачных размышлениях и работать, работать, работать – днем и ночью…

– Он не всегда питается всухомятку, – перебил жену Макс. – А теперь послушай ты, Шарлотта. Роуленда окружает целая орава влюбленных в него женщин. Они готовят ему еду, гладят его рубашки, пытаются им командовать, меняют друг друга в его постели. А что до «мрачных размышлений», то у него на это просто не остается времени. Он слишком занят, разбивая сердца. Любовные похождения Роуленда – это минное поле, и мы с тобой оба это знаем.

– О Господи! Все эти женщины, которые с первого взгляда влюбляются в него до потери памяти и романы с которыми длятся по пять секунд, не в счет. Как только Роуленд видит, что какая-то из них начинает относиться к нему серьезно, он тут же от нее сбегает.

– Для этого имеются определенные причины, и ты знаешь о них не хуже меня.

Это напоминание заставило Шарлотту умолкнуть и задуматься.

– Но разве ты не видишь, Макс, – продолжила она через пару секунд, – это только подтверждает мою правоту. Если Роуленд полюбил один раз, то может полюбить и во второй. Не может же он скорбеть вечно! Ведь с тех пор, как это случилось, прошло уже шесть лет!

– Это для нас шесть лет, но не для него. Дорогая, я же сказал тебе, что расстался с ним буквально минуту назад. Так вот, во время нашего разговора я случайно упомянул о Вашингтоне. Видела бы ты, как изменилось при этом его лицо! Почему, по-твоему, для него так важны эти наши расследования по поводу наркотиков? Почему, по-твоему, он поставил подготовку этих статей в качестве непременного условия, когда я звал его к нам в газету? Для Роуленда это – его личная война, крестовый поход, если хочешь. Мы с тобой можем тешить себя мыслью, что наш план поможет ему, но сам он так не думает. Его раны до сих пор не зажили, Шарлотта, и ты это знаешь.

– Их может залечить женщина. Хорошая женщина, – парировала Шарлотта. Она говорила очень уверенным тоном, и Макс, не столь романтичный, как жена, снова обреченно вздохнул. Наивность жены всегда умиляла его. Ее вера в целительные свойства любви казалась Максу трогательной, но вместе с тем ему нередко думалось, что она все же не до конца понимает мужчин.

– Дорогая, – мягко заговорил он, – я знаю, что ты веришь в это, и, возможно, ты, как это часто бывает, права, но мы все равно не будем вмешиваться во все это. Если Роуленду суждено найти хорошую женщину, пусть ищет сам. У него для этого есть все возможности. Если же этим вместо него займусь я, он вполне может об этом догадаться. – Голос Макса был по-прежнему нежен, но в нем зазвучали волнующие нотки. Каждый раз в таких случаях Шарлотта испытывала прилив счастья и забывала обо всем на свете.

– О, Макс! – проговорила она, ласково поглядев на Дэнни, деловито возившегося с красками, и положила ладонь на живот, где в этот момент шевельнулся еще не родившийся малыш. Она поняла, что сейчас капитулирует. Так всегда бывало, когда Макс переходил на такой тон.

– Мне просто очень хотелось видеть Роуленда счастливым – вот и все. И я подумала, что сейчас представляется идеальная возможность ему помочь: подходящее время, подходящая женщина… Хотя, возможно, ты все же прав. Роуленд – непредсказуем. Наверное, я была чересчур самонадеянна. Итак, что же ты предлагаешь? Ничего не предпринимать?

– Абсолютно ничего, – ответил Макс чуть жестче. Невинный тон жены не мог обмануть его. – И я говорю это совершенно серьезно, Шарлотта. Ты должна пообещать мне: никаких уловок, никаких многозначительных намеков.

– Ну хорошо, обещаю. А теперь заканчивай побыстрее дела и поскорее возвращайся домой. Я без тебя скучаю. И Дэнни – тоже. Он тебя целует и обнимает. Макс…