Любовь красного цвета - [187]

Теперь Жан Лазар понимал, что в его непреклонности заключалась его величайшая слабость. Приняв однажды решение, он никогда не отступал от него, боясь показаться себе малодушным. Пытаясь оградить Марию от невзгод, он лишил ее и себя близости с сыном. Однако теперь видел, что именно в этом состояла главная утрата его жизни.

Лазар глядел на высокого, красивого и сильного молодого человека напротив. Смотрел и думал: «До чего же несуразно устроена человеческая жизнь. Он страдает, потому что у него нет отца. Я в отчаянии, потому что у меня нет сына. Неужели этот мальчик не понимает, что если бы случилось невозможное и он действительно оказался моим сыном, то я просто онемел бы от счастья? Господи, да я вскочил бы сейчас с места, сжал бы его в объятиях! Вся моя жизнь изменилась бы, обретя смысл, и, может быть, я даже поверил бы, что есть, есть на свете Бог».

– Ну рассказывай, – вскинул он голову, – расскажи, зачем ты пришел сегодня? Чего хочешь?

И он рассказал – запинаясь от волнения и хвастаясь одновременно. Он был явно не в себе. «Неужели он сам не видит, насколько нереален его план?» – внутренне удивился Лазар. Парень прочно зациклился на идее о том, что эта казнь, которую он почему-то буднично называл убийством, должна быть публичной. Ему позарез нужно было, чтобы его видели, фотографировали, снимали на видео. Это пробудило в усталой душе Лазара проблеск любопытства. Слушая длинную тираду молодого человека, он размышлял об одном из самых тяжких жизненных испытаний – испытании славой, к которой была так равнодушна Мария. Кажется, он говорил об этом во вчерашней траурной речи. Да-да, говорил…

Жан Лазар и сам был чужд тщеславия. Зато этот мальчик просто бредил славой. Это проявлялось буквально во всем – в его бледном лице, горящих глазах, беспорядочных жестах. Единственным его желанием было стать известным, причем известным на весь мир, и добиться этого он предполагал очень простым способом: с помощью одного-двух выстрелов. В качестве дороги к заветной цели мальчик избрал отцеубийство, в качестве подмостков – подиум в Доме мод, в качестве зрителей – представителей мировой прессы. Лазар подавил горестный вздох. Кому, как не ему, было знать, какие опасности таит в себе слава. А этот паренек наивно полагал, что сможет столь дурацким способом самоутвердиться, более того, обрести утерянные корни, дать всем понять, кто он и откуда.

Однако у Жана Лазара вовсе не было желания умирать такой смертью. Вместе с тем он не хотел томиться ожиданием. На экране монитора вновь появилась Куэст. Она шла в черном костюме, отороченном соболями. Это была одна из последних моделей одежды, созданных Казарес. Длинный шарф из черного соболя волочился следом за манекенщицей по подиуму. Поворачиваясь, она отработанным изящным пинком отбросила роскошный мех в сторону.

Была середина показа. Костюм во всех отношениях получился просто исключительным, хотя Лазар, честно говоря, никогда не разделял страсти Марии к мехам. Сдвинув брови, он решительно встал:

– Нет, так дело не пойдет.

Не сводя с него немигающего взора, молодой человек поднял пистолет.

– Боюсь, тебе все-таки придется подчиниться. Все будет так, как скажу я. Ты выйдешь отсюда, пройдешь по коридору, через раздевалку, взойдешь на подиум. Вместе со мной. И тогда я сделаю это.

– Благодаря твоей самодеятельности мой салон битком набит вооруженной полицией.

– Тем лучше.

– Кровавую баню устроить хочешь? – смерил его Лазар холодным взглядом. – Что ж, в это можно поверить. Рискни. Но только без моей помощи. Это последняя коллекция Марии, и она будет продемонстрирована так же, как и все другие до нее. Четко. Отточенно. По всем правилам. Есть одна простая вещь, которую ты никак не можешь взять в толк… – Он посмотрел парню прямо в глаза. – Всю свою жизнь я никому не позволял командовать собой. Здесь я отдаю приказы.

– Теперь уже не ты, – злобно усмехнулся молодой человек, опять наведя на Лазара пистолет.

Ответив сумасшедшему мальчику безмятежной улыбкой, Жан Лазар встал из-за стола и направился к нему. Ствол пистолета дрогнул, молодой человек сделал шаг назад. Он быстро оглянулся на дверь, очевидно, не на шутку запаниковав. Лазар сознавал, что сейчас необходимо сказать что-то правильное, бьющее прямо в цель, причем сказать немедленно.

Может, сказать, что он, Жан Лазар, рад умереть прямо сейчас, на этом месте? Что этот любезный молодой человек премного обяжет его, если нажмет на спусковой крючок? А если нет, то Лазар все равно найдет какой-то другой способ свести счеты с жизнью… Нет, подумал он, приглядевшись к парню внимательнее. Такой скучный выстрел этого шизика вряд ли устроит – не то удовольствие. И признаться ему в желании умереть почти наверняка означало бы, что парень начнет тянуть время, а то и вовсе откажется от своего намерения.

Лазар влюбленными глазами посмотрел на черное дуло пистолета. «Ярость – вот что может его спровоцировать», – пришла ему в голову здравая мысль. Тем более что молодой человек уже был на взводе – казалось, он вот-вот задымится от злости.

Ярость, оскорбление… Что еще? Лазар незаметно пожал плечами: ничего, и этого достаточно.