Любовь, как следствие вендетты - [7]

— Это к делу не относится!

— Джулия в университете… и Маргарита. Бизнес ее мужа, — а его могут выбрать председателем деревни. Ты не можешь позволить им страдать от позора!

Тони так сжимала кулаки, что побелели костяшки.

Если она не покинет этот дом, то просто лопнет от возмущения, хотя она не двинулась — так велико было ее замешательство в том, как поступить ей дальше в этой ситуации.

— Это невозможно. Ты знаешь мое мнение об английских женщинах.

Он продолжал развивать мысль, и злость Тони превратилась в бешенство, когда она услышала, что английские девушки не привлекательны и заносчивы, что они золотоискательницы, которые заманивают в ловушку свои жертвы мнимой беспомощностью, но потом навязывают эмансипированную силу своим неподозревающим мужьям, превращая их в бесхребетные существа, которые сами себя не уважают.

— Нет, благодарю! — сказал он. — Когда придет время, я возьму гречанку, которая будет знать свое место.

— Я понимаю твою антипатию, Дарес, но это единственное решение. Мне неприятно об этом думать так же, как и тебе, но только эта жертва с твоей стороны спасет от тюрьмы твоего деда. А если он попадет в тюрьму, он умрет там. Я уверена, что приговор не будет мягким, они не посмотрят, что он стар.

Дарес заскрипел зубами. Еще никогда в жизни он не был в таком оскорбительном положении. Его мать снова заговорила, но тут же, под взглядом его глаз, умолкла. Тони почувствовала, что он борется сам с собой, а его взгляд, которым он смотрел на нее, был так же враждебен, как и взгляд его деда. Наконец он потряс ее, сказав, обращаясь к матери:

— Она так же упряма, как все англичанки, и может не согласиться на замужество. Даже из-за денег.

Его мать задохнулась, Тони тоже. Она опустила голову, потому что гнев и недоверие ко всему происходящему, отразившиеся на ее лице, могли выдать, что она понимает, о чем они говорят. А он размышлял, жениться или не жениться! Конечно, это может продлиться всего несколько недель, старик был слишком стар. На вид ему было далеко за восемьдесят. Внуку, наверное, около тридцати пяти, а его матери около шестидесяти, — думала Тони.

— Ты спросишь ее? — воскликнула его мать с отчаянием и, не дожидаясь ответа, продолжала: — Я уверена, что она примет предложение, даже если захочет показать свое упрямство. Твои деньги заставят ее принять предложение. Ты всегда содержал этих английских женщин, которые ради денег сделают все. Так я не понимаю, почему ты сомневаешься, что она примет твое предложение. Скажи, что ты судовладелец, и она побежит за тобой.

Женщина добавила, что если Тони все равно не захочет, к несчастью, то надо упомянуть об особняке в Пелопонесе и летнем домике на Родосе.

— Она не сможет отказаться, — уверенно добавила она, а Тони каким-то чудом старалась удержать на лице деревянное выражение.

— Тебе придется компенсировать ей позже, когда это все закончится, и, по всей вероятности, она потребует большую сумму, но дело этого стоит.

Никогда еще Тони не была в такой ярости, просто глаза туманились. Но внутренний голос говорил ей, что надо продолжать молчать и делать вид, что она не понимает, о чем говорят мать с сыном.

— Наверное, ты права, — цинично согласился он.

— Как только она узнает о моем состоянии, жадность заблестит в ее глазах.

Тони поймала взгляд темных глаз и вдруг подумала: а не было ли у него в жизни уже одного разочарования? Может, его когда-то обманула девушка-англичанка? Было очень похоже на то. Как бы там ни было, обманули его или, может, даже сильно ранили, Тони не чувствовала, что этот бесчувственный, бессердечный человек произвел на нее впечатление. Непростительно судить по одной англичанке обо всех остальных.

Он снова заговорил и уже почти кричал:

— Но что, во имя Господа Бога, я буду делать с этой женщиной в доме?

— Это будет недолго! — ответила успокаивающе его мать. — И ты, конечно, объяснишь ей, что она не может требовать твоего внимания или времени, когда захочет.

Вам придется есть вместе, спать в одной комнате, потому что слуги не должны ничего знать, а в остальном можешь забыть, что она есть.

Женщина прервалась и, уже в свою очередь, почти закричала:

— Так ты спросишь ее?

Его брови недоуменно поднялись и опустились.

— Во всяком случае, не прямо сейчас. Дай привыкнуть к этой мысли.

Глава вторая

Прошло несколько часов, прежде чем Дарес Латимер заявился в отель, где остановилась Тони. Часы, за которые Тони почувствовала, что все внутри нее пылает от ярости.

Но когда пожар утих и осталось только мерцание угольков, она снова была способна здраво размышлять. Дарес Латимер попросил у нее адрес, когда она уходила из того проклятого дома, и внутренний голос опять подсказал ей не отказывать. Она дала ему адрес. Но в голове царила сумятица, и она отчаянно пыталась найти выход, даже не задумываясь о замужестве — она считала это абсурдом.

Как бы там ни было, лежа в ванне и расслабясь в теплой ароматизированной воде, она вновь прокручивала в голове всю сцену, внимательно рассматривая каждого из ее участников и связывая их друг с другом. Дарес — богатый судовладелец, с особняком и землей на материке и летним домом на Родосе, где, насколько могла понять Тони, он проводил большую часть времени, предпочитая его большому великолепному дому, в котором он родился. Это — одержимый желанием убийства старик, который угрожал смертью любому из родственников Хью и на которого нельзя было не обращать внимания. Этот старый придурок сделает так, как говорит. Родители Тони, которые всю свою жизнь проработали, создавая собственное дело. А теперь, чтобы спасти его, им необходим капитал в пять тысяч фунтов стерлингов. Откуда, писал ее отец, его взять?