Любовь к жизни - [4]

Этот старик – его звали дядя Моня – сейчас находится в тюрьме. Несомненно, это один из самых сильных колдунов, которых я встречала – не считая, конечно, Захара.

Дурман, который благодаря действиям дяди Мони, довольно серьезно запорошил мне мозги, не рассеивался окончательно достаточно долго. Еще, наверное, неделю меня мучало смутное беспокойство, то и дело беспричинный страх охватывал меня. Тогда-то – в тот не самый приятный и легкий период моей жизни – я и познакомилась с Виктором.

* * *

В тот день неслышно копошившийся в моей душе осадок страха выгнал меня из дома. Я так поспешно покинула свою квартиру, что не успела как следует одеться и забыла кошелек. У моего дома был старый парк, почти совершенно заброшенный – любила гулять там. Направилась туда я и сейчас.

За последний час, тот, что я бесцельно бродила в парке, я не раз пожалела, что не успела как следует одеться и, конечно, мысль о забытых дома деньгах не оставляла меня ни на одну секунду.

Тех денег, что я обнаружила у себя в карманах куртки, мне хватило на пачку не очень дорогих сигарет и на чашку растворимого кофе, тепло которого я как могла растягивала в полутемной и затянутой сине-серой паутиной табачного дыма забегаловке.

Из забегаловки пришлось уйти – не сидеть же там до вечера с пустой чашкой.

Домой не хотелось тоже. Небо над головой немного успокаивало меня. Однако, ходить по улицам мне тоже не особенно хотелось – я все ждала – вот-вот остановится у обочины машина, откуда покажется ухмыляющаяся харя старухи – подельницы дяди Мони – или его самого, поэтому я очень обрадовалась, когда набрела на полупустой осенний парк, безлюдный из-за испортившейся вдруг погоды.

То и дело налетал ветер, свинцовое небо того и гляди готово было обрушится дождем. Сидеть на скамейке было холодно, и я, подняв воротник и сунув руки в карманы, ходила по бесконечным аллеям, усыпанным хрупкими красно-желтыми листьями.

Путаные мысли метались к меня в голове. Нехорошо было мне – муторно и беспокойно. Мне так хотелось теплого человеческого разговора, что я собиралась уже – забыв о том, что у меня нет денег – пойти в любое более или менее приличное кафе и присоединиться к первой попавшейся компании, даже зашла в какую-то закусочную, но после того, как мне показалось, что за одним из столиков сидит дядя Моня и, не мигая, смотрит на меня, я пулей выскочила на улицу и долго не могла унять дрожь во всем теле.

Лучше уж от холода дрожать, чем от ужаса.

Из глубины парка раздавался какой-то шум. Я знала, что там было кафе с варварским названием «Мравалжамиер», хозяином заведения был выходец из Грузии Лукайя Думбадзе, и в «Мравалжамиере» и день и ночь сидели земляки Думбадзе, и в любое время суток оттуда слышались заунывные грузинские песни.

Вспомнив об этом, я вспомнила об одной забавной истории, которую – когда-то давно, когда я еще жила в своем родном провинциальном городке – рассказывала мне по телефону моя сестра Наталья, когда только-только приехала в Москву и поселилась в маленькой комнатке на самой окраине города, деля эту комнатку с девушкой-соседкой – выпускницей политехнического института, которая, точно так же, как и моя сестра Наталья, приехала покорять Москву.

Наталья и ее подруга несколько раз бывали в подобном кавказском кафе – приходили с соседкой по комнате пообедать. Хитроумная соседка заказывала обед на двоих и, пока Наталья ела, соседка строила глазки многочисленным посетителям кафе, преимущественно, конечно, кавказской национальности.

Уже через несколько минут на столе у девушек появлялось вино, в спустя еще какое-то время – черноусые кавалеры, которые никак не могли допустить того, чтобы такие красивые девушки и сами за себя расплачивались.

Трудности начинались после того, как застолье было закончено. Наталья и ее соседка уверяли черноусых, что завтра у них – старательных студенток – экзамен и им нужно во что бы то ни стало к нему готовится.

Черноусые обычно долго и громко уговаривали девушек поехать к кому-нибудь в гости. Сытая и слегка пьяная Наталья не видела в этом необходимости, а вот ее соседка нередко соглашалась на приглашения.

Тогда я пугалась и предостерегала свою сестру – как не трудно полуголодное существование в чужом городе, но пускаться на такие авантюры...

А вот сейчас я, привлеченная развеселыми песнями на непонятном языке и теплым запахом традиционного жаренного мяса, остановилась у начала аллеи, ведущей к «Мравалжамиер». Мне показалось даже, что он чувствует тонкий и терпкий аромат хорошего грузинского вина.

«Будь что будет, – подумала я, – повторю-ка я подвиг своей сестры. Пообедаю за счет гостеприимных кавказцев. Ну или просто поговорю с кем-нибудь, сидя в теплом заведении – уж на чашечку чая-то у меня денег, наверное, хватит. А если дело примет совсем уж плохой оборот... Что ж. Я же все-таки колдунья, а не какая-нибудь беззащитная девчонка. Пойду в кафе».

Так я и поступила.

Однако, как того и следовало ожидать, дело приняло-таки плохой оборот, и, когда несколько нетрезвых кавказцев, предварительно накормив и напоив меня, стали слишком навязчиво зазывать в гости – хватать за руки и другие части тела, совсем не приспособленные для такого неделикатного обращения, я хотела было уж пускать в ход свои паранормальные способности, но неожиданно вмешался оказавшийся случайно в том самом «Мравалжамиер» Витя, и необходимость в моих экстрасенсорных действиях отпала – Витя с успехом внушил гостям столицы уважение к русским девушкам при помощи своих удивительно крепких кулаков.