Любовь к жизни - [18]

– Ладно, – проговорила я. Затянулась в последний раз и бросила окурок в кусты. – Поехали домой. Смотри – небо уже розовеет, скоро рассвет. А я после всех этих передряг, наверное, приму лошадиную дозу снотворного и часиков на десять отрублюсь.

– Правильное решение! – кивнул Витя и слабо улыбнулся. – Поехали.

* * *

Нина, как обычно, проснулась первой. Подошла к окну, выглянула во двор, где уже подмерзал хрустящей корочкой изрядно подтаявший вчера снег.

Потом обернулась к зеркалу, отблескивающему из глубины прихожей, и сказала, обращаясь к своему отражению:

– Доброе утро.

Нина вышла в прихожую и по привычке подняла глаза на большие часы, висящие прямо над зеркалом. И испугалась, что снова опаздыват на работу. Потом усмехнулась сама себе, вспомнив, что сегодня суббота.

Суббота-то суббота, а субботнего настроения нет. И все из-за вчерашнего визита этой ненормальной. Собирались пойти с Васиком в консерваторию... Да пусть в тот же ресторан, или просто погулять... Но ему нужно вести какого непонятного мальчика на какую-то непонятню экспертизу для того, чтобы выяснить – приходится ли этот мальчик сыном Васику или нет.

«Вполне может быть, что – да, – уныло подумала Нина, рассеянно проводя пальцем по серебряно-стекляной прохладной поверхности зеркала, – ведь в любом другом случае эта ненормальная... Катя, – вспомнила Нина имя вчерашней гостьи, – эта ненормальная Катя ни за что не согласилась бы на экспертизу... А сейчас, как говорят, можно близкое родство определить с максимальной точностью. То есть – если результаты окажутся положительными, то можно совершенно определенно сказать – у моего Васика есть сын. А у сына моего Васика есть мать»...

– И что дальше? – уже не глядя на отражение в зеркале, сама у себя спросила Нина. – Как все это повернется? Сын – это сын. Ребенок. А кто от своего ребенка откажется? Тем более, что, как Васик мне сказал, мальчик чрезвычайно на папочку своего похож... А эта Катя? Она, кажется, не замужем. Может быть, она не только денег хочет от Васика, а... чего-то другого. Я сама видела, как Васик смотрел на нее – с открытым ртом. Конечно, она красивая женщина, но я-то чем хуже?

«Хуже, – всплыло у нее в голове тоскливое, – намного хуже. Эта Катя – честная женщина. Ну, закрутить роман на морском побережье в юном возрасте – от этого никто не застрахован. А вот я... Я когда-то вынуждена была зарабатывать деньги, торгуя собственным телом. Была, проституткой, если говорить прямо».

– А это гораздо хуже, – проговорила Нина и вздохнула.

И тут же вздрогнула, обернувшись на возникший за ее спиной шум.

– Это я споткнулся, – сообщил Васик хриплым ото сна голосом, потирая коленку, – чего тут подушки валяются под ногами.

Он пнул диванную подушку и, освободив себе таким образом проход, побрел в ванную, зевая и потирая взлохмаченную голову пятерней. Только открыв дверь в ванную комнату, он обернулся и внимательно посмотрел на Нину.

– А с кем это ты сейчас разговаривала? – спросил он.

– Ни с кем, – ответила Нина, – сама с собой, то есть. Мысли вслух. А подушку ты сам вчера швырнул. В меня. Когда я тебя попросила приглушить звук у твоего дурацкого компьютера.

– В десятый раз попросила, – уточнил Васик, – или даже в восемнадцатый. Никакие же нервы не выдержат такого издевательства. Я пытаюсь последний уровень пройти, а ты бубнишь под ухо. Я вот тогда отвлекся и мне тут же какая-то кикимора из-за угла голову откусила. А я, между прочим, на пятом ярусе последнего уровня был. Нельзя мешать человеку, когда он играет. Понимать ведь надо!

– Играет, играет... – передразнила Нина, – ты хоть помнишь, какой сегодня день?

– Конечно, помню, – сказал Васик, – суббота. А что? Ага, мы с тобой собирались на концерт идти. Слушать этого, как его... Буру... Брандер... Брандербургский концерт.

– Отменяется Брандербургский концерт, – вздохнула Нина, – ты что, забыл, какое ты на сегодняшний день планировал мероприятие?

Васик открыл рот.

– И правда, – пробормотал он, – совсем забыл. Эта новая игрушка компьютерная мне все мозги запорошила. Это ведь надо – неделю играю, а все никак не могу пройти до самого конца. Кошмар... Кстати, – спохватился он вдруг, – а который сейчас час?

– Без пяти десять, – посмотрев на настенные часы, сказала Нина.

Васик охнул и схватился за голову.

– Господи! – простонал он. – Сейчас ведь Катя придет – приведет мне Петю! Чтобы я с ним на обследование пошел! А я еще...

Не договорив, он нырнул в ванную комнату, хлопнув за собой дверью. Нина пошла на кухню и поставила чайник. И уселась на табурет, бездумно уставившись на синий газовый цветок под металлическим боком чайника. Вот как-то ни о чем ей не думалось – кружились какие-то легкие и совсем не нужные мысли о глупых клиентах, на слово верящих ушлым продавцам-консультантам, о предстоящей покупке нового пылесоса – старый совсем пришел в негодность от того, что им как-то раз пользовались не по назначению – Васик таким образом пытался выудить из-под кровати завалившиеся туда ключи; пылесос всосал ключи, тихо тявкнул напоследок и навсегда издох...

Чайник начал глухо урчать. Нина подняла глаза и увидела белую струйку пара, бьющую из короткого носика. Он встала со стула, чтобы выключить газ, но резкий звонок в дверь заставил ее вздрогнуть и замереть с так и протянутой к плите рукой.