Любовь к жизни. Рассказы - [278]

Я поговорил с баталером. Он знал не больше меня. Он даже не знал Золотого Луча, да к тому же был занят по горло. Вы знаете, что такое юконский пароход; но вы не можете себе вообразить, что представляла собой «Золотая ракета», когда она вышла из Доусона в июне 1898 года. Так как пароход этот отплывал первым, то вез всех больных из госпиталя – всех цинготных больных. Кроме того, он, верно, вез не на один миллион клондайкского песка и самородков, не говоря уже о пассажирах, набитых как сельди в бочке, – палубных пассажирах, индейцах, индеанках и бесчисленных собаках. Кроме того, он был битком набит товаром и багажом. На передней нижней палубе возвышалась целая гора багажа, выраставшая на каждой маленькой остановке.

Я видел, как ящик погрузили в Тили-портэдже, и понял, что это такое, хотя и не догадывался о таившемся внутри его сюрпризе. Его водрузили поверх других вещей, но плохо укрепили. Помощник намеревался вернуться к нему снова, а затем позабыл об этом. Я в то время подумал, что мне почему-то знакома большая овчарка, которая взобралась на багаж и легла рядом с ящиком. Затем мы повстречались с «Глендейлем», плывшим в Доусон. Когда он салютовал нам, я подумал о том, что на нем находится Дэйв, спешащий в Доусон к Золотому Лучу. Я обернулся и поглядел на нее. Она стояла у перил. Глаза ее сияли, но она выглядела немного испуганной при виде того парохода и крепко прижалась к графу, как бы ища защиты. Ей незачем было опираться на него с такой уверенностью, а мне незачем было с такой уверенностью воображать себе разочарование Дэйва по прибытии в Доусон. Ибо Дэйва Уолша на «Глендейле» не было. Тут была целая масса обстоятельств, которых я не знал, но вскоре узнал, – например, то, что эта пара не была повенчана. Через полчаса начались приготовления к венчанию.

Из-за больных в кают-компании и давки на верхней палубе «Золотой ракеты» наиболее подходящим местом на судне для совершения обряда сочли нижнюю палубу на носу: там между перилами и трапом, около кучи багажа с большим ящиком на верхушке и со спящей рядом с сундуком собакой было свободное местечко. На пароходе находился миссионер, намеревавшийся сойти на ближайшей остановке в Игл-Сити, и потому они должны были не откладывать и воспользоваться его присутствием. Вот это-то они и собирались сделать, то есть обвенчаться на пароходе.

Но я опережаю события. Причина, почему Дэйз Уолш не был на «Глендейле», заключалась в том, что он находился на «Золотой ракете».

Вот как все случилось. Проваландавшись в Доусоне ради Золотого Луча, он спустился по льду до Маммоновой речки. Там он нашел Даски Бэрнса, так хорошо распоряжавшегося на прииске, что присутствие Дэйва вовсе не требовалось. Поэтому он погрузил в сани немного провианта, запряг собак, взял с собой одного индейца и направился к озеру Неожиданностей. Он всегда имел пристрастие к этой местности. Может быть, вы знаете, что потом с прииском ничего не вышло, но в то время перспективы были хорошие, и Дэйв начал строить барак для себя и для нее. Это и есть тот барак, в котором мы ночевали. Когда он покончил с этим, он отправился на охоту за оленями к разветвлению Тили, взяв с собой того же индейца.

И это случилось таким образом. Налетел внезапно мороз. Ртуть упала до сорока, пятидесяти, шестидесяти градусов ниже нуля. Я помню этот мороз. Я тогда был на Сороковой Миле. Я даже точно помню день. В одиннадцать часов утра спиртовой термометр на складе Компании Н. А. Т. и Т. спустился до семидесяти пяти градусов ниже нуля. В то утро около дельты Тили Дэйв охотился на оленей с этим своим проклятым индейцем. Я все впоследствии узнал от самого этого индейца (мы потом вместе совершили переход по льду до Дайи). В то утро господин индеец провалился сквозь лед и намок до пояса. Разумеется, он тут же стал замерзать. Правильнее всего было бы разложить костер. Но Дэйв Уолш был буйволом. Было всего полмили до лагеря, где костер уже горел. К чему разводить другой? Он взвалил господина индейца на плечи и пробежал с ним полмили. А термометр показывал минус семьдесят пять. Вы знаете, что это значит? Самоубийство!.. Другого названия для этого не подыщешь. Ведь этот индейский козел весил двести фунтов; а Дэйв пробежал с ним полмили. Разумеется, он отморозил себе легкие. Они, вероятно, замерзли окончательно. Это было безумием, кто бы это ни сделал.

И вот, пролежав несколько недель в ужасных мучениях, Дэйв Уолш скончался.

Индеец не знал, что ему делать с трупом. При обыкновенных условиях он зарыл бы его – и дело с концом. Но он знал, что Дэйв Уолш – большой человек, стоящий много денег, важный белый человек. Он также видел, как тела важных белых возили в повозке по всей стране, точно они представляли собой какую-нибудь ценность. Поэтому он решил отвезти тело Дэйва на Сороковую Милю, где у Дэйва была штаб-квартира. Вы знаете, как в той стране образуется лед под корнями травы. Так вот, индеец зарыл Дэйва под пластом земли в фут толщиною – короче говоря, положил его в лед. Дэйв мог пролежать там тысячу лет – и все же остаться прежним Дэйвом. Это все равно что холодильник, понимаете. Затем индеец приносит из барака на озеро Неожиданностей большую пилу и мастерит доски для ящика. Потом в ожидании оттепели он идет на охоту и добывает около десяти тысяч фунтов оленины. Мясо он тоже кладет в лед. Настала оттепель. Тили вскрывается.