Любовь к шпиону - [23]

В то же время надо постараться, чтобы ни графиня, ни барон не догадались, что маркиз раскрыл их замыслы.

Девушка вспомнила, как Мария говорила, что графиня — скверная женщина. И хотя маркизу по-прежнему необходимо быть с ней галантным, Симоне казалось, что теперь это, вероятно, будет для него очень унизительно.

— Господи, защити его, — молилась она. — Пожалуйста, не позволь графине причинить ему вред! Благодарю тебя за то, что помог мне рассказать маркизу правду и предупредить его!

Она молилась искренне, от чистого сердца. Потом закрыла глаза, уверенная в том, что небеса услышали ее.

— Позаботься о нем, Господи, — пробормотала она и спокойно уснула.

Глава 5

После того как Симона ушла, маркиз закрыл дверь в гостиной и проверил ведущую в коридор, чтобы убедиться, что она надежно заперта.

Потом он лег на кровать, зная, что больше его никто не побеспокоит до самого утра. Он прокручивал в голове сведения, которые сообщила Симона. Ему очень повезло, что девушка оказалась достаточно умна и смогла подробно передать такую важную для него информацию.

Маркиз крепко спал всю ночь, а проснувшись рано поутру, вновь обдумывал, что теперь делать.

Наконец он решил рассказать все Доркинсу, поскольку понятия не имел, где и как искать этот Панзер-Хаус. Ведь нельзя просто бродить и разыскивать это здание, а тем более спрашивать о нем у барона или у кого-то из слуг.

Маркиз отпер дверь и стал ждать, когда Доркинс придет его будить.

Когда камердинер, наконец, появился, маркиз сказал:

— У меня хорошие новости, Доркинс. Ты должен очень внимательно выслушать то, что я сейчас скажу. Это крайне важно.

—Я всегда внимателен, милорд.

Маркиз рассказал, что ему удалось выяснить, где прячут Уотсона, — тот помещен в Панзер-Хаус.

— Вы уверены, что он там, милорд? — спросил Доркинс.

—Да, уверен, — отозвался маркиз. — «Панзер» переводится как «оружие», и, поскольку немцы обожают музеи, думаю, что это какое-то хранилище старинного оружия, которого у них предостаточно.

Доркинс посмотрел на него, потом сказал:

— Ваша правда, милорд. И я знаю, как смогу помочь.

Маркиз удивился.

— Как? — коротко спросил он.

— Когда мы были в Каусе, я подружился с камердинером кайзера. Он славный малый, и мы несколько раз выпивали с ним вместе.

— Камердинер кайзера?! — пробормотал маркиз себе под нос.

— Однажды мы болтали, — продолжал Доркинс, — и он кое-что рассказывал о машинах на борту яхты кайзера и о том, что Его Величество очень интересуется пушками на наших боевых кораблях.

Маркиз поджал губы. Он не мог поверить, что кайзер заставляет собственного камердинера шпионить на Королевском флоте.

— В разговоре выяснилось, что Франц — так его зовут — страстно увлекается старинным оружием. Ваша милость знает, что в замке скопилось немало оружия, которое ваши предки — в том числе и тот из них, что был графом, — добыли в битве при Эгинкорте, а может, в каком-то другом бою.

— Я знаю, что ты имеешь в виду.

—Я пообещал Францу, что если он приедет в Лондон, я покажу ему это оружие. И он тоже пообещал, что покажет мне старинное оружие, если я приеду в Берлин.

— Это значит, — воскликнул маркиз, — что ты сможешь выяснить, где находится Панзер-Хаус, и, если повезет, даже попадешь внутрь?

—Думаю, что могу это устроить, милорд, — уверенно ответил Доркинс. — Франц простоват, но, полагаю, он сдержит свое слово.

— Только, ради всего святого, будь осторожен в разговоре с ним, — предупредил маркиз. — Если они заподозрят, что мы ищем Уотсона и знаем, где он, они тотчас перевезут его в другое место.

—Я понимаю. Можете мне верить, милорд. Самое сложное — встретиться с Францем.

Маркиз на мгновение замолчал.

—Я раздумывал, как можно снискать расположение кайзера, и то, что я узнал вчера вечером, навело меня на мысль предпринять нечто такое, что раньше мне и в голову не пришло бы.

При этом маркиз имел в виду разговор с баронессой о странной слабости императора к женским рукам. Обдумывая ночью сложившуюся ситуацию, маркиз вспомнил, что у Симоны руки нежные, изящные, с тонкими длинными пальчиками, которые были прекрасным дополнением к ее незаурядной внешности, а руки графини, хотя и довольно приятной формы, но вполне обыкновенные. Пока он об этом размышлял, в голове его сложился четкий план действий.

Спустившись к завтраку, маркиз, к своему облегчению, застал в столовой только барона.

—Доброе утро, маркиз, — приветствовал тот гостя. — Я вижу, вы встали рано. Все наши дамы еще спят.

— Наверняка они устали после вчерашнего фантастического вечера, — с улыбкой ответил маркиз.

Барон долго распространялся о том, что нынешней молодежи не хватает выносливости предков.

Маркиз пропускал мимо ушей эти рассуждения, обдумывая, что скажет барону, когда тот позволит ему вставить слово. Такой шанс представился в конце завтрака, когда барон позвонил в колокольчик и велел принести фруктов.

—Я думаю, — начал маркиз, — что будет невежливо, если я сегодня же не засвидетельствую своего почтения Его Величеству. Он ведь так ревностно следит за соблюдением протокола и может счесть неучтивостью откладывание визита на завтра или послезавтра.

— Конечно, конечно! — согласился барон. — Я прикажу приготовить карету, чтобы отвезти вас во дворец, как только пожелаете. Император, как правило, свободен по утрам, а на день у него может быть запланирована сотня разных дел.