Любовь к драконам обязательна - [7]

Папа уже год гнал самопальный виски, а потом смешивал с благородным напитком из королевских виноделен и продавал. Он так набил руку, что никто из посетителей ни разу не заметил разницы. Некоторые, особенно те, что перед громкими фамилиями имели благородную приставку «ди», даже умудрялись от восхищения закатывать глаза, чем доводили дядьку Невиша до истеричного хохота.

— Господа стражи! — привлекая внимание служителей порядка, громко вымолвила я. Для пущей важности подбоченилась и выставила вперед ногу.

Господа стражи уставились на меня с искренним недоумением. Немедленно вспомнила об обувной несуразице, и ноги сами собой встали, как учили в Институте благородных девиц, — пятками вместе, носками врозь.

— Что за возмутительный грабеж честных граждан королевскими служащими? — сурово вопросила я.

— Да! Грабеж средь бела дня! — поддакнула приободрившаяся мачеха Летиция.

— А вы кто, дамочка? — почесал взмокший лоб капитан.

— Я первая спросила! — фыркнула я и принялась расстегивать манжету на платье.

В обнимку с тяжелыми колбами из закаленного стекла, заинтригованные стражи следили за внезапным раздеванием визитерши.

— Судебный заступник семьи Амэт! — с надменным видом объявила я и продемонстрировала капитану запястье с поблескивающим серебристым гербом королевства. Метку ставили при вступлении в гильдию судебных заступников.

Чего не сделаешь, чтобы не разочаровывать родственников. Даже членские взносы каждый месяц начнешь платить, лишь бы дома не догадались, что единственный в их семье человек с высшим образованием уже год безуспешно пытается осчастливить всех ручных драконов королевства. Но пока только одного чуть собственными рученьками до смерти не закормил. Бедняжка Поппи, надеюсь, что его… кхм… ее… откачали.

— Заступничек, значит, пожаловал, — процедил сквозь зубы капитан.

Жаль, не сплюнул на пол, тогда бы его можно было обвинить не только в грабеже, но и в запоганивании чужого имущества. Но, видимо, у меня так алчно блеснули глаза за круглыми очками, что он громко сглотнул слюну, и на шее, над завязкой плаща, дернулся выпирающий кадык. Мол, мы тоже не пальцем рисованы.

Надо было с чего-то защиту начинать. Начала с того, что поправила на носу очки и выгнула бровь.

— Позвольте повторить вопрос — по какому праву вы уносите из заведения «Душевное питье» алхимическую установку для проведения учебных опытов?

«Чего?!» — выразительно отразилось на лицах абсолютно всех участников драмы. Я сама не очень поняла, что сболтнула, но слово — не воробей. Слава святым угодникам, мне поддакнула матушка:

— Именно! Да! Алхимическую установку.

— Это же запрещенный самогонный аппарат! — возмутился самый молоденький страж.

И тут настал мой звездный час. Вернее, звездный час наставницы Ру, выдававшей по сто раз за занятие по правам благородных девиц: «Чем докажете?»

— Нам пришло письмо! — выпалил оппонент, но, увидев, как у старшего посерело лицо, моментально прикусил язык и покрепче прижал к груди медные трубки самогонного аппарата.

— Неужели? — улыбнулась я, немедленно почувствовав, как под ногами перестает плыть пол. — Покажите мне предписание, что вы имеете право конфисковать чужую собственность по бездоказательному доносу.

С пафосным видом я протянула раскрытую ладонь, требуя бумагу. Обычно такими мелочами городские стражи пренебрегали, чтобы лишний раз не досаждать мировому судье. По слухам, господину раздражительному и ненавидевшему, когда его тревожили ради каких-то там самогонных аппаратов.

— Тьфу! — сплюнул капитан.

Я уже хотела объявить, что за опоганивание чужого имущества напишу жалобу, но он быстро протер пол подошвой и с грохотом водрузил колбу на стол. От вопиющей непочтительности к частям разобранной «деточки» отец чуть за сердце не схватился.

— Господа стражи, поосторожнее с чужим имуществом! — Осознав, что противник разгромлен всухую, матушка поднялась из-за стола и вальяжной походкой направилась к стражам.

— Извините за беспокойство, уважаемая…

— Законопослушная! — наставительно указала она.

— Уважаемая законопослушная хозяйка, — процедил сквозь зубы капитан и смерил меня нехорошим взглядом. — Где ж вас, таких умных-то, только учат?

— В институтах благородных девиц.

Блюститель порядка скептически изогнул бровь. Видимо, под розовым ободком, мятым платьем и разноцветными туфлями благородство во мне распознать было сложновато.

«Непреодолимые обстоятельства» наконец вышли из трактира. Всей семьей, прячась за занавесками, мы проследили, как они загружаются в черную карету. Напоследок капитан бросил в сторону заведения, располагавшегося в бревенчатом, еще дедом Амэтом построенном, доме, нехороший взгляд.

— Точно хочет вернуться, — буркнула Летиция.

— Святые угодники, думал, что потеряю свою деточку! — просюсюкал отец, оглаживая забытую на столе колбу.

— Старый дурень! — рявкнула мачеха и отвесила мужу смачный подзатыльник.

— За что? — вжал он голову в плечи.

— Говорила же, ставь дома в погреб! А ты: «Виски любит воздух, виски любит воздух!» — передразнила она и протянула ко мне руки, призывая в теплые материнские объятия: — Иди ко мне. Цветочек. Выступила ты прекрасно, но могла бы причесаться.