Любовь из металла - [20]

— Ага, — кивнул Шарффи, — Ты в этом не одинока. Они пользуются безумной популярностью, эти двое. Приходится признавать. Но причина, по которой я спросил о сильверах, в частности, о мужчине… — (Да, что у Вас за причины, мистер Шарффи?) — Знаешь, у него что-то вроде личной истории за плечами. Не у остальных, только у него. Его зовут Верлис, кстати.

Что-то перевернулось у меня в голове. Нет… его зовут Сильвер. Вслух я не произнесла и слова. А имя Верлис скользило перед моим внутренним оком, пока его буквы не поменялись местами. Верлис — это анаграмма от имени Сильвер.

Шарффи продолжать трещать:

— То, что у нас получилось в результате, мы «выковали» из первоначальной модели. Создан он был (и с тех пор функционирует) двенадцать лет назад, и хотя все остальные были переплавлены на металлолом, компания не подвергла его той же участи. Что-то в Верлисе так и не смогли отстроить. Его демонтировали, но не оставляли попытки выяснить, что такое заставляло его механизм тикать по-иному. В чем не преуспели. Тогда его просто оставили на складе. Когда МЕТА забрала себе производство, мы разломали его сначала и затем восстановили. Он все та же старая модель. Разумеется, с новейшими усовершенствованиями, что и у других. Лично я никогда не замечал за ним чего-то необычного. На мой счет, он ничем не отличается от остальных. Слишком прекрасный, чтобы жить, да он и не живет, ma chere^[20]. Так что все в порядке.

Впереди сосны отступили от изящной лужайки, на территории которой стоял какой-то католический храм. На его фасаде виднелась надпись «О'Пайн»^[21].

— Эй, — сказал мой веселый сопровождающий, — как тебе это название?

— Они ирландцы?

— Ох, Лорен, я думал, ты поняла каламбур. — И он объяснил мне: ресторан в сосновом лесу и слово «сосна» — намекает все это на надежду^[22]. Я притворилась, что суть до меня не дошла, пока он не дал своих разъяснений.

Вылезая из мехового гнезда машины, Шарффи повернулся ко мне и произнес с хрипотцой:

— Каджей.

— Что, прости?

— Каджей. Ты не в курсе. Уверена?

— Что это? Какое-то заведение?

— Может быть, — ответил он, явно забавляясь. Мы поднимались по ступеням к входу.

Новый звук каджей снова и снова всплывал в моем сознании. Шарффи произнес его, как произносят пароль. Для некоторых он и был паролем. На последней ступеньке звук воплотился для меня в символы. Он проговорил фонетически две буквы — К-Дж^[23]. Книга Джейн. Я чуть не промазала мимо последней ступени. В этой игре слов, он превратил их в ничто.

У меня не осталось абсолютно никаких воспоминаний о том, что мы ели. Мы пили вино за ужином, в конце был ликер. Мы беседовали о Шарффи, я, в основном, размышляла молча. Но не могу вспомнить большую часть сказанного им, только те места, где говорилось о работе на МЕТА. И то с осторожностью. Эта работа откровенно спонсировалась Сенатом, если не напрямую правительством. И он постоянно с ложной скромностью повторял:

— Эх… но я не могу болтать об этом. Строго засекречено. Коммерческие шпионы повсюду. Ты представляешь себе, сколько стран пытается усовершенствовать эти штуки? И не все из них, должен отметить, с мирными целями.

Он больше не сказал ничего целенаправленного о сильверах, но сообщил новые имена всех роботов. Серебряных звали Верлис и Глая, медные — Копперфилд и Шина, золотые — Голдхоук и Кикс, и астерионы — Блэк Чесс и Айриса. Поразило меня то, что каждый из роботов-мужчин в имени своем нес название своего металла, даже Верлис в анаграмме^[24]. Женщины — нет.

После ужина мы покинули ресторан и вернулись в машину. Он сразу же включил автопилот, заявив, что много выпил. Утонувшие в мехе, мы вырулили с разбитой дороги и петляли между соснами, он приобнял меня рукой, и я подумала, вот он, момент. Вот где мне пора сыграть свою роль. Поэтому я прижалась к парню и, когда он поцеловал меня, продолжила игру.

Раньше у меня не было секса с кем-то, кто мне не нравился. Тут мне везло. Несколько парней, пытавшихся ко мне пристать, когда я не хотела, просто было отшить словесно или физически, — как того мудака, которому я врезала в подземном переходе.

Но Шарффи был ультрагигиеничным и раздражающе презентабельным, и мне даже не нужно было предохраняться. Тот, кто может позволить себе противозачаточные уколы, был обязан по закону их делать.

Тем не менее, когда он отодвинулся от меня, — рука все еще на моей груди, и оба мы одеты, и еще даже не на первой базе, — я почувствовала волну расливающегося облегчения.

— Эй, Лорен, ma petite chere, ты ведь очень любишь и живых мужчин, n'est-ce pas^[25]?

— Как ты угадал?

— М-м. Как-нибудь на днях нам надо всецело посвятить себя этому исследованию. Ну а пока… — Что я сделала не так? Он же не собирается кинуть меня? Другая волна облегчения накатила, когда он предложил: — Я думаю, ты должна пойти на сегодняшнюю вечеринку.

— Вечеринку?

— Отличную вечеринку, малыш. Колоссальные апартаменты, везде позолота, и шампанское бьет как струя мочи. Над самым городом. В Монтис Хайтс. Слышала о таком месте?

В дороге он поинтересовался, под каким знаком я родилась.

— Скорпион.

— Ну надо же! Я должен был понять по твоим глазам.