Любовь или иллюзия? - [9]

Том Мерриуэзер при их приближении вскочил и отодвинул стулья для Джейн и Сары. Возле столика в ведерке со льдом стояла бутылка шампанского, пять бокалов в форме тюльпана ожидали, пока их наполнят искристой пенной жидкостью.

— Ну что, Ралф, — весело сказал Том, — ты уже сообщил дамам хорошие новости?

— Я подумал, что Джейн вначале лучше сесть, — ухмыльнулся Ралф. — Том только что решил заключить контракт с моей фирмой.

Когда стихли восторженные восклицания, Том Мерриуэзер подал знак ожидавшему поблизости официанту разливать шампанское и первым встал, чтобы произнести тост за успех и процветание фирмы Ралфа.

Сара от души радовалась за сестру и зятя, потому что знала, как важен для их будущего этот солидный контракт, да и Ралф по секрету говорил ей, что примеру Тома Мерриуэзера следуют, как правило, и другие бизнесмены.

Бутылка шампанского вмещала полгаллона, и к тому времени, когда Ралф уговаривал Сару выпить третий бокал, у нее уже не на шутку кружилась голова. Сара вообще быстро пьянела, а уж радость за успехи Ралфа вкупе с головокружительным чувством, которое с ошеломляющей быстротой вспыхнуло между нею и мужчиной, лишь сегодня увиденным на городской площади, — все это бесследно смыло ее обычную сдержанность. Сара и глазом моргнуть не успела, как уже смеялась незатейливым шуткам Тома Мерриуэзера так же легко, как Джейн, и даже немного пококетничала с собеседником, когда он похвалил ее костюм.

Вероника Мерриуэзер держалась куда тише, чем ее супруг. Сара подозревала, что эта женщина, скорее симпатичная, чем элегантная, была полной противоположностью Тому с его бурным, бьющим через край веселым нравом. Вне сомнения, эти двое были в высшей степени счастливой парой. Потягивая шампанское, Сара узнала, что у них две дочери, обе замужние и с детьми, и именно то, что один из внуков Вероники в младенчестве перенес сложную и опасную операцию на сердце, привело к активному участию миссис Мерриуэзер в создании благотворительного фонда.

Хотя мысли Сары и были затуманены непривычной порцией шампанского, она хорошо понимала, что деловые контакты Ралфа с Томом Мерриуэзером вовлекут ее сестру в благотворительную деятельность Вероники. Такая роль как нельзя лучше подходила Джейн, которая уже призадумывалась, чем бы ей заняться, когда тройняшки отправятся в школу. Джейн всегда была отменным организатором, и Сара радовалась тому, что этот талант сестры найдет себе достойное применение.

Маленький джаз-банд заиграл вальс, и Вероника Мерриуэзер улыбнулась мужу.

— Мы станцуем этот вальс, даже если за весь вечер это будет единственный случай, когда мне удастся вытащить тебя потанцевать! — решительно объявила она и пояснила остальным: — Этот вальс играли на нашей свадьбе.

— Потому-то я и попросил оркестр сыграть его, — с ответной улыбкой пояснил Том.

— Что ты о них думаешь? — спросила Джейн у сестры, когда Мерриуэзеры покинули стол.

— Они мне нравятся. Том, судя по всему, из тех, кто обеими ногами стоит на земле, человек абсолютно честный, но одурачить его нелегко.

— Да уж, — сказал Ралф, — Том не тратит времени на, как он сам выражается, «закидоны». Кое-кто из местных старожилов его недолюбливает, но я всегда относился к нему с симпатией. Том привык называть вещи своими именами, и жизнь у него была нелегкой. Он ни за что на свете не станет тратиться на модный автомобиль, зато сердце у него доброе — хотя он и из тех нуворишей, у которых вошло в привычку покупать себе пэрство.

— Вы, должно быть, ужасно рады этому контракту, — с воодушевлением обратилась Сара к Ралфу. — Он открывает перед твоей фирмой совершенно новые перспективы. Вам бы следовало сегодня отметить эту удачу вдвоем, без моего утомительного присутствия.

— Непременно отметим, — ухмыльнулся Ралф, — только попозже… — И рассмеялся, когда Джейн слегка покраснела и укоризненно пробормотала:

— Ралф…

— Но сейчас, ты уж прости, Сара, я хотел бы потанцевать со своей женой.

— И это он называет «потанцевать»… — простонала Джейн, но, тем не менее, встала и, прежде чем уйти, спросила у сестры: — Ты ведь не против?

— Не говори глупостей. Идите.

Мелкими глоточками допивая остатки шампанского, Сара откинулась на спинку стула и принялась оглядывать буфетную. Стены были обшиты панелями того же зеленого цвета, что и платье Сары, и этот оттенок приятно контрастировал с нежно-желтым колером лепного потолка, а сама причудливая лепнина была выполнена из белого с позолотой алебастра.

В дальнем конце комнаты располагался камин, а над ним висело зеркало в позолоченной раме. На стенах красовались несколько портретов, и Сара загляделась на тот, что висел ближе к ней. Картина, изображавшая мать и дочь, явно принадлежала кисти Питера Лели, и Сара гадала, подлинник ли это, когда над ее ухом прозвучал мужской голос. Подпрыгнув на стуле, она вцепилась в бокал и перевела взгляд с портрета на наклонившегося к ней человека.

— Эта женщина была одной из многочисленных любовниц Карла II, — вполголоса прожурчал синеглазый незнакомец. — Именно так ее семейству досталось это поместье. Лели известен тем, что писал идеализированные портреты в стиле барокко, в частности, серию «Виндзорские красавицы».