Любовь и верность - [30]

Она больше не зовет его Алеком. Господи, вечно он все портит! В конце концов Мэри Арден рыжая, стало быть, у нее крутой нрав. Разве его собственная мать не превращалась в настоящий вулкан, когда отец не находил ее милой? Его младшие братья унаследовали от нее цвет волос и характер, как ни старались они укротить свой норов. Хорошо, что Эвану пришлось управлять своим процветающим винным заводом, иначе семье пришлось бы прятать хрупкие предметы. А уж какой ущерб Николас принес континенту, и представить невозможно.

– Боюсь, мне придется держать язык за зубами, мисс Арден. Я вовсе не пытался выразить вам неуважение.

– Просто вы можете сдерживать себя, не так ли? Вы так привыкли поступать по-своему, что теряетесь, когда у вас это не выходит.

Черт, она не знает, что говорит!

– По-своему! Так знайте, что мне понадобилось целых несчастных четыре года, чтобы добиться этого! И не смейте мне говорить, что я не знаю, что такое жизнь! – Мужчина не должен жаловаться, но из-за Эдит у него была масса причин делать это.

– Но ведь вы никогда не жертвовали своими удовольствиями, не так ли? Вы кутили по всему королевству. Именно поэтому люди верят в самые плохие сплетни о вас.

– Да мне совершенно наплевать на то, что говорят люди, мисс Арден! Я не могу строить собственную жизнь на основании того, что кто-то считает правильным. Я сам знаю, что правильно! И не собираюсь жить, как монах, только из-за… – Алек замолчал. Он был глупцом, поведав обо всем миссис Ивенсон. Интересно, та рассказала своей племяннице о его неудачном браке и его позоре? Дьявольщина! Дважды дьявольщина!

– Похоже, мы с вами зашли в тупик, лорд Рейнберн. Доброй ночи.

– Вы выгоняете меня только из-за того, что мы пришли к небольшому разногласию?

Мэри фыркнула.

– Я не назвала бы его небольшим, – сказала она. – В вас нет ничего небольшого.

И он бы хотел доказать ей это. Она права: он не джентльмен. И даже когда он пытается им быть, у него ничего не выходит. Как бы бережно он ни старался обращаться с Эдит, она сбежала от него.

Но хуже всего то, что она не доверилась ему, не обратилась за его помощью в самом конце.

Встав, Алек натолкнулся на тележку. Кофейник упал, залив его брюки обжигающей жидкостью, и он снова сел.

Святая Дева! Его бедра горят!

– Господи! – воскликнула Мэри. – С вами все в порядке?

Нет, черт возьми, нет!

– Неуклюжий… – пробормотал Алек и тут же прикусил язык, чтобы не застонать.

– Думаю, вам надо снять брюки, – заявила Мэри.

Барон уставился на нее, не веря своим ушам.

– Так вам будет легче. Вы сможете намочить кожу холодной водой. Полагаю, вам очень больно, – заметила она.

Почему она так решила? Он ведь не кричит, а всего лишь прикусывает язык, чтобы не делать этого. Алек почувствовал вкус крови.

– Давайте же, лорд Рейнберн, сейчас не до церемоний. Уверена, что немало женщин видели вас без штанов. Так что одной больше…

Алек, качнувшись, встал с кресла, нерешительной походкой направился в ванную и захлопнул за собой дверь. Он рванул застежку, и брюки с треском сползли вниз, к лодыжкам. Верхняя часть его бедер была покрыта розовыми пятнами. Пролейся горячий кофе несколькими дюймами выше – и он бы действительно взвыл, потому что на нем не было нижнего белья. Включив кран, он смочил холодной водой льняное полотенце для рук и прижал его к ожогам. Агония.

Раздался стук в дверь.

– Могу я войти?

– Нет, не можешь, – ответил он. – Позволь мужчине сохранить достоинство.

– У меня есть целебная мазь. Она может помочь, – предложила из-за двери Мэри.

Ну конечно. Наверняка она хочет сама нанести мазь, чтобы отплатить ему за дневное происшествие.

Алек уставился на незнакомое отражение в зеркале над раковиной. Он бледен как фарфор. Отлично! Пусть воображает себя Флоренс Найтингейл. Он раскинется на ее одинокой постели и позволит ей сделать то, что она хочет. Одного из них это может развлечь.

– Я выхожу, – сказал Алек.

Натянув брюки, но не застегнув их, он осторожно вернулся в ее спальню. Мэри смотрела на него с сочувствием, в руках у нее была крохотная баночка.

– Почему бы вам не прилечь на мою кровать, лорд Рейнберн?

– Я думал, ты никогда этого не предложишь, – съязвил барон.

– Давайте обойдемся без ваших острот, сэр. Насколько я могу судить, вам к своей обычной силе сейчас не прибегнуть, так что я чувствую себя в безопасности.

– Ну и напрасно, – сказал Алек, опускаясь на простое белое стеганое покрывало.

– Приподнимите бедра, чтобы я могла спустить ваши брюки.

Говорит, как старая добрая няня, вся такая деловая. Убедившись в том, что накрахмаленная рубашка прикрывает его чресла, он закрыл глаза.

При виде ожогов Мэри охнула.

– Боже мой! Не стоит ли вызвать доктора?

– Какая чудесная мысль! Давайте вызовем Бауэра для консультации.

– Не говорите глупостей! По-моему, ожоги серьезные. Вам очень больно?

Настолько больно, что его плоть едва шевелится, несмотря на то, что маленькая ручка Мэри Арден находится всего в нескольких дюймах от нее.

– Все замечательно, – бросил он. – Втирайте поскорее свою чертову мазь, и я пойду.

Ее прикосновения были едва ощутимы. Алек стиснул зубы, когда она стала осторожно втирать мазь в кожу. Но он тут же ощутил легкий холодок, боль стала уходить.