Любовь и Тьма - [36]

В воскресенье рассветное небо было залито нестерпимым светом, воздух струился зыбкий и густой, словно лето уже не за горами. Прогресс не коснулся убоя скота: свиней закалывали тем же способом, что и в древние языческие времена Ирэне все это казалось очень живописным: ей даже не доводилось видеть, как сворачивают голову курице, и вряд ли она представляла себе свинку в ее естественном состоянии. Собираясь написать репортаж для журнала, она настолько загорелась новой идеей, что о Еванхелине и ее бурных припадках не упомянула ни словом, словно просто забыла об этом. А Франсиско казалось, что они едут по незнакомой местности. За эту неделю весна окончательно вошла в свои права поля покрылись плотным зеленым ковром, расцвели акации — издалека казалось, что эти чудесные деревья облеплены пчелами, а вблизи от аромата их желтых соцветий кружилась голова, — кусты боярышника и ежевики заполнили птицы, а воздух дрожал от гудения насекомых Когда они подъехали к дому семьи Ранкилео, там уже все хлопотали. Хозяева и гости суетились у большого костра, по двору, смеясь и кашляя от дыма носилась с криками детвора, а собаки, чувствуя, что им перепадет от пиршества потрохов, стояли начеку у котлов в радостном и нетерпеливом ожидании. Семья Ранкилео встретила прибывших вежливо, но от внимания Ирэне не ускользнула тень грусти на их лицах Под внешним сердечным радушием скрывалась тревога, однако уже не было времени выяснить ее причину или поделиться своими наблюдениями с Франсиско: уже волокли на убой свинью. Это было крупное животное, откормленное специально для семьи, — остальные продавались на рынке.

Через несколько дней после рождения специалист обычно осматривает поросят и отбирает того, у которого нет в горле гнойничков, что гарантирует хорошее качество мяса В отличие от других поросят, питающихся отходами, этого откармливают зерном и зеленой массой. Его держат отдельно, не давая двигаться: так он ждет своей судьбы, обрастая толстым слоем жира и нежным мясом.

Покачиваясь на своих коротких ножках обреченного на заклание, кабан, ослепнув от яркого света и оглохнув от страха, впервые прошел отделявшие его свинарник от жертвенного алтаря двести метров. Увидев кабана, Ирэне не могла даже представить себе, как можно умертвить эту мясную громаду, равную по весу трем мужчинам богатырского телосложения.

На стоящие у костра две бочки были положены толстые доски — получилось нечто, похожее на настил. Когда кабана подвели, Иполито Ранкилео подошел к нему, замахнулся топором и нанес ему резкий удар в лоб обухом. Оглушенный кабан рухнул на землю, но этого оказалось недостаточно: его пронзительный рев отозвался резким эхом в горах, вызвав остервенелый лай захлебывавшихся от нетерпения собак. Несколько мужчин связали ему ноги и с трудом подвесили над настилом. Теперь за дело взялся специалист. Это был мужчина с врожденным даром умерщвлять, — женщины почти полностью лишены этого редкого свойства Одним движением он должен поразить жертву прямо в сердце, и не из-за знания анатомии, а благодаря безошибочной интуиции палача Для того чтобы заколоть животное, он проделал неблизкое путешествие — его пригласили специально, — в противном случае, без сноровки, крик агонизирующего кабана может изрядно попортить нервы всей округе. Подобно ацтекскому жрецу,[40] взяв в обе руки огромный нож с остро отточенным стальным лезвием и костяной рукоятью, мужчина вонзил его кабану в шею и безошибочно направил в средоточие жизни. Кабан отчаянно завизжал, и хлынувшая из раны струя горячей крови обрызгала всех, кто стоял рядом; вскоре на земле появилась кровавая лужа, которую принялись лакать собаки. Дигна подставила под струю ведро, и оно быстро наполнилось. В воздухе плавал сладковатый запах крови и страха.

Тут Франсиско обнаружил, что Ирэне нет рядом, и, поискав взглядом, увидел, что она без чувств лежит на земле. Остальные тоже увидели ее: обморок вызвал у них смех Наклонившись, он потряс ее, стараясь, чтобы она открыла глаза «Я хочу уйти отсюда», — просительно, едва слышно прошептала она, но друг уговорил ее остаться до конца Ведь для этого они сюда и приехали. Он посоветовал ей учиться держать себя в руках или сменить профессию, а то подобные проколы могут превратиться в привычку, и напомнил ей колдовской дом, где достаточно было скрипа двери, чтобы она, побледнев, как покойница, упала в обморок прямо в его объятия. Так он подшучивал над ней, пока не смолк стон животного, и, узнав, что кабан наконец мертв, она встала на ноги.

Работа продолжалась. Тушу обдали кипятком и металлической пластинкой со шкуры соскребли щетину: кожа стала лоснящейся, розовой и чистой, как у новорожденного; затем сделали глубокий надрез и принялись извлекать внутренности и вырезать сало под зачарованными взглядами детей, а также собак, чьи морды были влажными от крови. Промыв в оросительной канаве многометровые кишки, женщины затем нафаршировали их — так делается кровяная колбаса, — а из котла с бульоном зачерпнули большую чашку и преподнесли Ирэне для восстановления сил. При виде этого вампирского варева, где плавали темные сгустки, девушка смутилась, но, не желая обидеть хозяев, выпила его. Бульон оказался восхитительным, с явными лечебными свойствами: в считанные минуты у нее на щеках вновь заиграл румянец и вернулось хорошее настроение. В оставшееся время, пока в больших жестяных банках вытапливался жир, они с Франциско делали снимки, ели и прямо из кувшина пили вино. Куски жареного сала извлекали из жира большими шумовками и подавали с хлебом. Печень и сердце тоже были зажарены и поднесены гостям. К вечеру все стали клевать носом: мужчины — от спиртного, женщины — от усталости, дети — из-за одолевавшего их сна, а собаки — впервые в жизни — от сытости. Только тогда Ирэне и Франсиско вспомнили: за весь день Еванхелина так и не появилась.