Любовь и сон - [59]

Нет, она думала, это интересно, насчет Египта и теневой его страны, и как магия пережила века и только сейчас снова вышла на свет. Что за магия? Ей хотелось больше магии. Пусть Пирс не только коснется в общих чертах старых наук, но и намекнет на новые; пусть его собственная могущественная индивидуальность, пробужденная оккультными штудиями, воззовет к силам, которые дремлют в душах читателей.

Ей хотелось — Пирс это понял не сразу — книги о магии, новой черной книги, clavis Salmonis, ars magna.[146] Вот это, сказала она, можно будет продать.

— Мы живем в новом веке, Пирс, — сказала Джулия. — Все это дело возвращается.

Пирс обещал попытаться. Во многих отношениях он годился в авторы такой книги, но было одно противопоказание, или недостаток, или то, что могут счесть недостатком, а с другой стороны, вдруг пройдет как косвенное достоинство: сам он в магию не верил. Даже если в его собственных исторических сочинениях или в источниках найдется точное описание действий, эдакого ново-старого ритуала, у него не поднимется рука кого-нибудь в этом наставлять; для того только, чтобы придать хоть немного убедительности рецептам и процедурам, составлявшим некогда продуктивный выход всей этой гигантской мыслительной системы, потребуется изрядное количество риторического глянца: тут подправить невнятную физиологию, там превратно истолковать неработающую физику, лишь бы осталась незамеченной огромная пропасть (Пирс, во всяком случае, не сомневался, что она существует) между тем, что мы делаем сегодня и что по крайней мере работает, и тем, что делали они и что не работало.

Собственно, этот трюк он исполнил в миниатюре на немногих страницах своей заявки, и в результате Джулия оказалась права, книгу удалось продать гигантскому издательству, выпускающему пейпербэки; а далее Пирс остановился, не зная, как повторить этот прием в настоящей большой книге. Книга не продвигалась, но вот Пирс переехал в Блэкбери-откос, где наконец набрел на коробку с бумагами на столе Крафта. И обнаружил, что Крафт имел дело с той же проблемой и в отличие от Пирса сумел ее решить.

Когда-то мир был не таков, каким сделался позднее, говорил, или возвещал, или хотел возвестить Крафт. Некогда все было устроено совсем не так, как сейчас: у мира была другая история и другое будущее. Даже плоть и остов его — физические законы, управлявшие им, — были не те, что нам ведомы теперь.

— Я никогда не слышала о таком писателе. — Джулия Розенгартен сидела напротив Пирса за столиком превосходного тихого ресторана; прежде она приглашала его в заведения попроще — разбогатела, не иначе. — Кто он?

— Романист. В свое время довольно популярный. Жил как бы отшельником: один, работая над этой огромной…

— Ее можно публиковать?

— Нет-нет. Это просто идея. Пространная. Та самая.

Джулия оперла подбородок о ладонь, многочисленные браслеты соскользнули вниз по руке, прошелестев деревом и металлом.

— Ну вот, — произнесла она.

— Ну вот, предположим, это так, — сказал Пирс. — Подумай, что из этого следует.

— Признаюсь, не могу вообразить. Я даже не уверена, что вполне тебя понимаю.

— Это может означать, что в былые времена при былых физических законах некоторые ритуалы, о которых мы читаем, действительно работали так, как о них говорилось, хотя ныне уже не работают. Пример — алхимия. Юдициарная астрология или астрологическая медицина. Автоматы. Пророчества.

— В самом деле? То есть я думаю, они и правда работали. Вероятно. Некоторые из них.

Джулия, как подозревал Пирс, от случая к случаю обращалась к невинному мелкому колдовству: кристаллы, карты, magia naturalis.[147]

— Нет, не работали. Давай-ка сформулируем это так: либо техники и науки прошлого работали, а наши нет, либо наши работают, а те нет. Если тогда умели превращать простую материю в золото, то, значит, «золото» и «материя» были тогда не те же, что теперь. — Пирс хлебнул из стоявшего перед ним стаканчика янтарное виски. — Может, так оно и было. Может, они не всегда были тем, что они сейчас. Может, такими, как сейчас, они не были изначально, а сделались.

— Да ну. А то бы мы не знали. Если это действительно часть нашей истории. Такие вот перемены.

— Нет. Если такие перемены случались, то впоследствии не оставалось почти никаких доказательств, что они имели место. Царят новые законы, а не старые. Теперь золото нельзя получить из простой материи и, по-теперешнему, нельзя было и в прошлом: законы Вселенной, природа вещей делают это невозможным.

Он вычитал однажды этот постулат, долгое время над ним раздумывал и наконец понял, что он объясняет всю историю магии: почему магия отвечала любым потребностям, давала ответы на все вопросы истории, удовлетворяла как скептиков, так и ярых адептов, и имела только один недостаток: была полнейшей глупостью.

— Вроде старинного парадокса: если все существующее вдруг вдвое увеличится в размере, то есть атомы и все-все-все, то как мы об этом узнаем? Научные исследования покажут, что те же самые физические законы действовали всегда; мы просто не сразу их открыли.

— Тогда как обнаружить даже это? Что перемены случились?