Любовь и секс в Средние века - [15]
Елизавета, племянница ландграфа Германа Тюрингского, владельца Вартбурга, тайно влюблена в миннезингера. Она надеется, что в состязании певцов, девиз которого «подлинная любовь», он выиграет приз — ее руку. Елизавета признается Тангейзеру в любви, однако о том, кто он такой на самом деле, женщина узнает лишь во время состязания. Вольфрам фон Эшенбах, Вальтер фон дер Фогельвейде и другие певцы прославляют чистую любовь, добродетельное и высокое придворное чувство, однако Тангейзер видит истинную суть любви в плотском наслаждении. Участники состязания возмущены кощунством, и Тангейзер теряет самообладание. Он признается, что был в гроте Венериной горы и заводит свою оду богине любви. Елизавета защищает его от гнева других певцов, однако ландграф настаивает на том, чтобы Тангейзер отправился в паломничество в Рим просить у папы отпущения грехов. Папа отказывает миннезингеру, говоря, что скорее его посох пустит свежие побеги, чем Тангейзер обретет спасение души.
Лишь смерть способна искупить преступление Тангейзера. Поэтому Елизавета просит Богоматерь принять ее жизнь в расплату за святотатство певца, чтобы тот получил прощение на небесах, и эта молитва услышана. Тангейзер возвращается из паломничества обессиленный. Полный ненависти к миру, изможденный, он страстно желает одну лишь Венеру, призывает ее, и богиня появляется. Однако он называет имя Елизаветы, и чары разрушаются. Венера исчезает навсегда. В этот момент к нему приближается похоронное шествие, Тангейзер замертво падает на гроб Елизаветы, а из Рима возвращаются пилигримы с вестью о том, что у папы расцвел посох и душа певца спасена.
Вот содержание романтической оперы Рихарда Вагнера, сочетающей в себе различные варианты легенды о Тангейзере. Но во всех мифах речь идет о жестоком конфликте между религией и эротикой. Тангейзер узнает о непримиримости чувственной и духовной любви, о несовместимости Венеры и Елизаветы. У него нет выхода. Дионисийская суть гонит его к разврату, опьянению и экстазу. Он блуждает между сферами «высокой» и «низменной» любви, между Герзельбергом и Вартбургом. Тангейзер — мятежник, но мятежник неприкаянный. Он покинул Елизавету, чтобы найти идеал свободной любви, однако, пресытившись ее безумной чувственностью, тут же затосковал по человеческому миру с его болью и страданием. Рыцарский идеал любви, рыцарский кодекс, которые он нарушает, перестают влиять на него. Только Елизавета, самоотверженно любящая женщина, способна избавить Тангейзера от раздвоения и в конце концов спасти певца.
В «Тристане» Готфрида Страсбургского рыцарство решительно отказывается от христианства и обретает истинную наглядность. Это произведение — гимн средневековой придворной любви. «Тристан» с его блистательной свободой возвышается над всеми религиозными барьерами и таким образом свидетельствует о зарождении новой этики, полностью ориентированной на служение любви. Для Готфрида Страсбургского куртуазная любовь обладает неограниченной властью и воздвигает собственную империю. Влюбленные Тристан и Изольда принадлежат друг другу, несмотря на все запреты. Автор отвергает низменную любовь, но еще больше ему ненавистен трусливый компромисс, возможность довольствоваться томлением и тоской.
Главное для Готфрида — тотальность любви; она целиком захватывает человека, преодолевает все препятствия и предполагает верность до самой смерти. Такое чувство достигает апогея в полном слиянии любящих. А поскольку Готфрид знает, что это несовместимо с церковным учением о спасении, он принимает сторону мирского. Единение между религией и любовью заканчивается, ибо любовь сама становится богиней, владычицей империи чувств. Наступает блистательный апофеоз божественного эроса.
Когда эпоха миннезанга клонится к закату, рыцари продолжают странствовать и зарабатывают хорошее вознаграждение, сражаясь в честь многочисленных дам. Служение любви становится лишь турнирной забавой, превращается в фарс. Между тем экономически сословие рыцарей уступает развивающейся буржуазии, и потому богатых торговцев допускают к придворным спорам о любви. Ученые разговоры доминируют при «любовных дворах», появившихся чуть позже, в них участвует вся высшая европейская знать. Здесь еще обсуждается содержание прежних произведений о любви, однако все большую популярность приобретают сатирические сочинения, высмеивающие новые формы этого чувства. Их авторов из интереса поддерживают крупные аристократы.
Хороший пример нарастающей путаницы — знаменитый «Роман о Розе» (ок. 1237), дебют поэта Гильома де Лорриса. Произведение замышлялось как дань придворной любви, однако автор умирает, написав всего лишь 4266 строк. Спустя сорок лет роман завершает поэт Жан де Мен (Жан Клопинель), который добавил еще 18 000 строк — исполненных, однако, цинизма, шуток и сатиры.
«Роман о Розе» считается манифестом искусства любви: с большим пристрастием к парадоксам и сюрпризам в этом многослойном произведении повествуется обо всех видах поведения, которые возможны в любви. В центре сочинения — сон юноши, влюбленного в молодую женщину. Она воплощена в образе Розы, символе любви. После первого поцелуя молодой человек отвергнут, и ему приходится приложить немалые усилия и преодолеть множество преград, прежде чем он — вслед за Амуром — завоюет Розу и сможет заключить ее в объятия. Стрела любви, которую Амур запустил ему в глаз, пробудила все особенности этого чувства: юноше становится ясно, что страсть порождается созерцанием любимой. Роман заканчивается победой бога любви, но здесь, автор кривит душой. Слишком очевидно, что Жан с презрением относится к женщинам и романтике, и сочинение, начинавшееся романтической поэзией, заканчивается цинично и легкомысленно.
И.Н. Мышкин был выдающимся представителем революционного народничества, он прожил яркую и содержательную жизнь. В.И. Ленин высоко оценил его деятельность, назвав Мышкина одним из «корифеев» революционной борьбы 70-х годов. Где бы ни находился Мышкин – в Москве, во главе нелегальной типографии; в Сибири, куда он ездил, пытаясь освободить Чернышевского; в эмиграции – везде он всю свою энергию отдавал революционной борьбе. Мышкин сумел превратить заседания царского суда, который разбирал дела революционеров, в суд над всем царским режимом.
Эта книга обращена ко всем гражданам Русского мира, интересующимся его дальнейшей судьбой. Сохранится ли он или рассыплется под действием энтропии – зависит не столько от благих пожеланий, энергии патриотизма и даже инстинкта самосохранения, сколько от степени осознания происходящего. А оно невозможно без исторической памяти, незапятнанной маловерием и проклятиями. Тот, кто ищет ответы на классические вопросы русской интеллигенции, найдёт в этой книге духовную пищу. Юным идеалистам она принесёт ниточку Ариадны, которая свяжет их с прошлым.
После убийства императора Александра II в американской печати преобладало негативное отношение к русским нигилистам, но после публикаций российских политических эмигрантов-революционеров, отношение к революционерам стало меняться. Критические публикации журналиста Дж. Кеннана о сибирской ссылке подняли в СШа волну возмущения методами борьбы царских властей с революционным движением. В 1891 г. по инициативе С. М. Степняка-Кравчинского (С. Степняка) было образовано американское общество друзей русской свободы В него вошли видные американские общественные деятели Нью-Йорка и Бостона.
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
В сборнике собраны статьи польских и российских историков, отражающие различные аспекты польского присутствия в Сибири в конце XIX – первой четверти XX вв. Авторами подведены итоги исследований по данной проблематике, оценены их дальнейшие перспективы и представлены новые наработки ученых. Книга адресована историкам, преподавателям, студентам, краеведам и всем, интересующимся историей России и Польши. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Говоря о своеобразии Эфиопии на Африканском континенте, историки часто повторяют эпитеты «единственная» и «последняя». К началу XX века Эфиопия была единственной и последней христианской страной в Африке, почти единственной (наряду с Либерией, находившейся фактически под протекторатом США, и Египтом, оккупированным Англией) и последней не колонизированной страной Африки; последней из африканских империй; единственной африканской страной (кроме арабских), сохранившей своеобразное национальное письмо, в том числе системы записи музыки, а также цифры; единственной в Африке страной господства крупного феодального землевладения и т. д. В чем причина такого яркого исторического своеобразия? Ученые в разных странах мира, с одной стороны, и национальная эфиопская интеллигенция — с другой, ищут ответа на этот вопрос, анализируя отдельные факты, периоды и всю систему эфиопской истории.