Любовь и секс в Средние века - [17]

Власть Мадонны

С. 77. Епископ возлежит с женщиной, а обманутый муж — под кроватью (фрагмент).

С. 78. Дитмар фон Айст, переодетый торговцем, добивается расположения дамы при помощи своих товаров. Манесский песенник, ок. 1300 г.

Образ женщины и понимание брака

В Средние века отношение к женщине двойственно. Церковь причисляет ее, как и мужчину, к «мистическому телу Христову», допускает ко всем таинствам и благословениям (исключив возможность получить сан священника) и почитает святых женского пола, а Марию считает посредницей между Богом и человеком. Необыкновенные женщины — как, например, Хильдегарда Бингенская, прославленная современница Бернара Клервоского и Фридриха Барбароссы[16], — становятся уважаемыми, если они публично возвысили свой голос и поставили на место как церковных, так и мирских князей, даже пап. Восхищаются и теми женщинами, которые обладают научной или литературной одаренностью. Особой защитой со стороны светского и церковного права пользуются монахини.

Тем не менее женский пол по сравнению с мужским считается неполноценным. Это неудивительно во времена, когда высшая честь — сан священника и слава, добытая оружием. Рыцарское общество ценит «нежных, невинных женщин», однако между поэзией и реальностью жизни наблюдается несомненное противоречие. «Достойная любви» женщина, которой рыцарь поклоняется с религиозной страстью, лишь в редких случаях становится его женой или подругой для развлечений на сеновале. Благородные девицы и дамы высокого положения, служащие украшением празднеств и турниров, остаются в постоянном подчинении у главы дома — сперва отца, а потом мужа. Их ревностно охраняют, нередко с ними плохо обращаются и подвергают насилию.

За рамками стилизованного ритуала придворной любви пол и все, что касается пола, рассматривается преимущественно как греховное и омерзительное. Женщины испытывают сексуальный голод и ненавидят его; в моменты наслаждения они чувствуют себя виноватыми. Только в браке прихоти тела могут утоляться на законной основе, хотя даже в этих условиях плотское желание считается греховным. И несмотря на божественную заповедь плодиться и размножаться, брак возвышает лишь тех, кто готов соблюдать множество болезненных ограничений в рамках супружеских отношений.

Такое положение, кстати говоря, касается только женщин. Точка зрения, что и мужчина должен жить моногамно, редко реализуется на практике. Как правило, моральные представления в этом отношении не отличаются строгостью, и потому велико число внебрачных детей, зачатых с девушками из низших слоев общества. Как жена, женщина из аристократической или буржуазной среды получила защиту лишь на исходе Средневековья, когда Тридентский собор определил, что действующий брак должен заключаться священником и в присутствии свидетелей.

Не требуется много фантазии, чтобы представить, что женщинам едва ли удавалось разрешить свою дилемму, но именно усиливающееся давление на них способствует появлению нового, романтического понятия любви.

Согласно христианской морали женщина небездушна, однако ей надлежит проявлять пассивность и покорность в мире мужчин, если она хочет, чтобы ее ценили. Ей также следует смиряться с телесными наказаниями. Когда Абеляр приходит в дом дяди Элоизы, чтобы стать учителем своей будущей возлюбленной, ему предоставляют право наказывать семнадцатилетнюю девушку. Насилие здесь проявляется не в половом акте, а в демонстрации презрения, столь характерного для XII века: если женщина недостаточно быстро и ревностно осваивает мужской образ мышления (а Абеляр был философ и богослов), ее ждет телесное наказание.

Отцы церкви — женоненавистники

Итак, церковь с презрением относится к женщинам из-за того, что они якобы духовно и нравственно неполноценны. Она признает за мужчиной право на телесные наказания, принуждающие женщину к послушанию, подчинению и терпеливому отношению к несправедливости. Однако почему теологи вообще рассуждают о женщинах, эротике и браке? Может, у церковников — из-за того, что они всю жизнь проводят в благонравном целомудрии, — искаженные представления о сексуальности? Или речь идет о представителях духовенства, которые, несмотря на свои обеты, часто и охотно вступают в связь с женщинами и, несмотря на это или именно в силу этого обстоятельства, женщин презирают? Так или иначе, их рассуждения подобны разговору слепых о цвете или возне в нечистотах собственной фантазии. Они охаивают женщин, чтобы облегчить молодым клирикам отказ от брака («виноград-то зелен!»). Бесчисленные религиозные сочинения изображают женщину слабой, склонной к грехопадению, таящей опасность для мужчины, олицетворяющей соблазн.

Многие женщины ищут защиты от мужского господства и насилия со стороны общества мужчин, укрываясь за стенами монастырей или во дворах религиозной секты бегинок[17], чтобы не связывать себя обетами. Начиная с VIII века, знатные дамы часто становятся основательницами монастырей. Кроме того, появляются «служанки Бога», «женщины под покрывалом» и «посвященные Богу», не вступающие в брак и не покидающие свои родовые замки. До возраста «старой девы», который начинается на двадцать пятом году жизни, женщине не дозволяется давать нерушимые обеты и отрекаться от мира. Но если этот шаг все же сделан, женщина вдруг приобретает большой почет: церковь, упорно принижающая статус мирской женщины и называющая ее «сосудом греха», парадоксальным образом признает за ней такое же право на уединенную жизнь, как и за мужчиной. К тому же в монастырях и бегинских общинах представительницы прекрасного пола приобретают несопоставимо больше прав и свободы, чем их мирские сестры, так что их положение зачастую намного лучше, чем положение замужних женщин.