Любовь и риск - [32]

Майкл немного успокоился. Во всяком случае, за Эбби присмотр будет не менее пристрастный, чем за собственными детьми Свэнна. Майкл подумал о том, как бы испугалась Эбби, если бы узнала, в какой переплет его втравил Магнассон. Но в этом случае Майкл ничего не мог изменить. Такова была дисциплина в его ведомстве. Но для того, чтобы нормально жить, Майкл должен быть убежден, что она в безопасности.

— Только держите ее подальше от этой грязной истории, — попросил Майкл.

— Обещаю, — кивнул лейтенант. — Хотите объяснить сложившуюся обстановку доктору Фицджеральд сами?

— Нет! — ответил Майкл, непримиримо глядя в глаза лейтенанта. — Ей не нужно вообще ничего знать. С нее и так хватит волнений.

Когда в кабинете не осталось никого, кроме лейтенанта Кэпшоу, Свэнна и Майкла, лейтенант закрыл дверь и повернулся к ним:

— Он прав, Вивиано, — сказал Кэпшоу просто, — ты слишком пристрастно относишься к этому делу.

— И это только сейчас начинает вас беспокоить, — ответил угрюмо Майкл, — вы согласны, лейтенант?

— Вот что хотелось бы знать, должен ли я совсем вывести тебя из участия в этом деле, пока ты не попал в ловушку, или повременить.

Майкл не смел возражать.

— Полицейский, который не способен предвидеть, — покойник, — заключил Кэпшоу.

Это был один из любимых афоризмов молчаливого лейтенанта Кэпшоу.

— Согласен. Но все же я не оставлю наблюдения. Кроме того, не хочу, чтобы Эбби запуталась в дьявольских сетях этого хитреца Магнассона.

Кэпшоу долго сверлил его своими острыми, как буравчики, глазами.

— Делай как знаешь. Но никаких геройств. И никаких фокусов. Понятно?

Майкл расплылся в благодарной улыбке:

— Вы слишком добры ко мне.

— К сожалению. А сейчас, если вы не возражаете, я собираюсь пригласить доктора Фицджеральд и объяснить ей, почему нам «нравится» не обращать внимания на этого нехорошего парня, который таскается за ней, как хвост.

Свэнн повез Эбби на работу. Майкл сказал ей, что должен задержаться и привести в порядок кое-какие дела до начала смены. Эбби попрощалась с ним с неприятным ощущением какого-то неблагополучия. В последующие дни тревога все увеличивалась.

Началось с того, что, выйдя по окончании работы на улицу, Эбби обнаружила: Майкл не ждал её.

Он не появился и на следующее утро, когда она бегала по Линкольн-парку. Не позвонил он и в обеденный перерыв. Эбби поймала себя на том, что время от времени поглядывает через плечо, надеясь увидеть Майкла, и вздрагивает каждый раз, когда встречает синюю форменную рубашку или броскую, с шахматными клетками на околыше фуражку чикагского полицейского.

После того как она обнаружила, что неопрятный парень, следящий за ней, не полицейский, к ней прикрепили двух бебиситтеров в каждую смену и предоставили в ее распоряжение машину, чтобы избавить от поездки в автобусе. Она видела, как все они поджидают ее: два полисмена и «плохой парень», которого они хотели оставить на улице в надежде, что он поможет им схватить Марлоу. По крайней мере раз в день она видела Свэнна. Но ни разу — Майкла.

Эбби была озадачена, сбита с толку. Она не могла понять, почему Майкл так неожиданно исчез из ее жизни, тем более после своего признания в любви памятной ночью в ее квартире. Эбби забыла, как сама же твердила, что больше не должна встречаться с Майклом. Но то были пустые слова: на самом деле ей не хватало Майкла, она не переставала вспоминать о нем.

Однако что же все-таки он задумал, почему исчез? Разве не мог он прийти к ней и сказать: «Эбби, может быть, нам лучше дать друг другу время подумать?» А может быть, несмотря на их чувства, его поглотила работа? Майкл исполнял свои обязанности на улицах точно так же, как она — в своих лечебных палатах. Они оба не могли просто так оставить работу и уйти домой. Она понимала и уважала такую преданность. Но все же это не повод, чтобы внезапно исчезнуть.

Что же касается Майкла, он старался предельно нагрузить себя в течение пяти дней, после того как расстался с Эбби. Весь участок держал пари: сколько еще времени потребуется ему, чтобы сорваться. Никто, однако, не сомневался, кто станет жертвой срыва. Все посвященные в события, это знали.

Когда Майкл был уже близок к срыву, темнокожий детектив пригласил его после смены в «Участок».

В тот вечер, в четверг, бар походил на сумасшедший дом. Майкл и Свэнн пробились сквозь толпу к старому столику в глубине зала, где они могли бы спокойно поговорить и выпить чего-нибудь крепкого. Майкл взял тройную порцию виски, понимая, что даже эта доза не поможет ему забыться. Майкл ненавидел ложь, а он должен лгать Эбби, что сверхсерьезные дела не дают возможности видеть ее. Но ничего не могло быть хуже, чем представлять ее переживания и не помочь ей, — таковы были условия, в которые его поставил лейтенант Кэпшоу.

Замеченный Эбби «хвост» был вычислен оперативниками почти сразу. Бывший заключенный оказался тощим неряшливым парнем с рябой кожей и пристрастием к поножовщине. До сих пор он не общался ни с кем, кроме жалкой официантки в местной грязной забегаловке. Магнассон проповедовал терпение, а у Майкла оно давно уже иссякло.

— Ты словно потерял свои с таким трудом заработанные нашивки сегодня вечером