Любовь и преступная ненависть - [7]

– Вы ошиблись на один день, – заявила она.

– Да, – Талбот сжал зубы, – действительно.

Она отодвинулась, чтобы дать ему пройти.

– Весьма мило с вашей стороны навестить меня. Прокурор с большим сердцем пришел к неутешной вдове. Но входите же, поплачем вместе.

Гостиная была чистая, но бедно обставлена. Потолок змеился трещинами, пол красовался выбоинами. Низкий столик завален газетами. В уголке "Рикошет" виднелась большая фотография.

Женщина включила радио, взяла наполовину опорожненный стакан и уселась в кресло напротив Талбота, перекинув ногу через подлокотник. Ее глаза жестко уставились на бывшего прокурора.

– Чего вы хотите?

Талбот тоже сел и взял сигарету. Ему трудно было начать.

– Бесполезно говорить, до какой степени я подавлен... Я хочу выяснить, как у вас обстоят дела с финансами?

Никогда еще Талбот не чувствовал себя таким смущенным. Смех женщины был таким же неприятным, как и ее взгляд.

– Вы должны бы знать это. Но вы были так уверены, что я отхватила эти сто двадцать пять тысяч долларов, в краже которых обвиняли Джима. По вашему личному распоряжению копы обшарили все окрестности, и они могли убедиться, чем я располагаю на самом деле. Они допрашивали меня день за днем. Вот вы у меня спрашиваете, как у меня с финансами. Я буквально утонула в долларах. А почему бы вам не подумать, с чего это я проживаю в подобной трущобе?

У сигареты Талбота оказался мерзкий вкус. Он раздавил ее в пепельнице среди окурков, замазанных губной помадой.

– Валяйте, продолжайте... Теперь моя очередь выслушать вас. Я вынужден слушать вас. По правде говоря, я должен был тогда пойти вам навстречу и позвонить губернатору.

– Вот как? Теперь вы согласны с этим?

Она разразилась рыданиями. Талбот смотрел на нее, не зная, как себя вести, но все-таки испытывая удовольствие от того, что она так красива. Скоро она утешится и найдет себе другого мужчину. Прежде чем выйти замуж за Конли, она работала манекенщицей в Майами. Фигурка у нее превосходная.

Бет перестала плакать и вытерла слезы.

– Я спросила вас, чего вы от меня хотите?

Талбот вытащил чековую книжку.

– Я допустил ужасную ошибку и признаюсь вам в этом... Мне хочется немного помочь вам.

– Каким образом?

– Деньгами.

Она перекинула вторую ногу через подлокотник кресла. Ее глаза насторожились.

– Вы хотите содержать меня?

– Вы не смеете так думать!

– А почему бы и нет? Было время, когда я повидала множество грязных людишек. Теперь я начинаю считать, что ничего не видела и не знаю.

– Я просто хочу помочь вам и сделать это исходя из своих возможностей.

– Без расплаты натурой?

– Без всякой расплаты.

Бет подошла к окну и поглядела на запущенную лужайку. Не оборачиваясь, она промолвила:

– Судя по газетам, шесть недель после заявления вашей жены о разводе истекают сегодня.

– Верно. Вероятно, уже сегодня утром она оформила развод.

– А сколько будет стоить ее содержание?

– Она отказывается от содержания.

Бет отвернулась от окна.

– Она удовлетворена тем, что отделалась от вас?

– Без сомнения.

Бет поправила шорты, которые были ей узки.

– И это правда, что вы желаете мне помочь?

– Да.

– И вы согласитесь выделить мне достаточную сумму для того, чтобы я могла уехать отсюда и устроиться где-нибудь в Майами или в Нью-Йорке?

– Разумеется. Сколько вам нужно? Бет внимательно уставилась на него.

– Ну, скажем, пять тысяч долларов. Если только вы не заставите меня за это платить.

Талбот достал ручку и выписал чек на пять тысяч долларов на имя Элизабет Конли. Когда чернила высохли, он протянул ей его. Она удивленно рассматривала его сухими глазами.

– Спасибо. Тысячу раз спасибо. Мы сразу ляжем или, уважая мой траур, вы подождете еще несколько дней?

Талбот помрачнел.

– Я ведь вам говорил, что мне не надо никакой платы.

– Мало ли что!

Бет старательно разорвала чек на маленькие кусочки и бросила их в пепельницу.

– Я вам не верю! – закричала она. – Если бы я взяла чек, то очутилась бы под вами раньше, чем успела произнести хотя бы слово. А я, представьте себе, люблю Джима... Мужчины... – в ее устах это слово прозвучало ругательством. – Все вы одинаковы! Женщина одна, беззащитна... а они бросаются на нее, как гончие кобели...

– Послушайте, миссис Конли, – запротестовал Талбот, – я хочу только помочь, и ничего больше.

– Слова! – завопила она. – Только слова!

Бет выдвинула ящик маленького столика и вытащила револьвер с перламутровой рукояткой. Ее глаза блестели от слез.

– А теперь уходите! Уходите, а не то я поступлю с вами так, как вы поступили с Джимом.

Она говорила это вполне серьезно. Талбот тяжелыми шагами направился к двери и тихонько затворил ее за собой. На всякий случай он сделал попытку помочь ей, и если она его не поняла, то это не его вина.

Вечер был теплым, а пляж – далеко. Талбот решил вернуться в свою квартиру, чтобы принять душ и переодеться.

Все выглядело, как обычно: духи Джейн все еще ощущались в комнате, ее фотография по-прежнему стояла на проигрывателе. Талбот снабдил себя хорошей порцией виски и уселся на диване напротив портрета.

Джейн, Харман и он сам имели южный тип лица, но Джейн была из фамилии крупных плантаторов. Она жила в больших домах из камня и с колоннадами. Талбот никогда не чувствовал себя достойным ее, и в глубине души он был уверен, что Джейн тоже так думала. Между ними никогда не было того единодушия и гармонии, о которых он так мечтал. Даже когда Джейн находилась в его объятиях, она только снисходила до него.