Любовь и поцелуи - [6]

— Ты должна всегда смотреть людям в лицо, когда тебя представляют, — объясняла мама. — Нельзя опускать глаза в пол, даже если ты смущена, потому что это будет расценено как обыкновенная грубость. И учись правильно держать руку, которую пожимаешь.

Арилла знала, как нужно приседать в реверансе перед королевой, на случай, если молитвы матери будут услышаны и девушку представят ко двору. Но еще больше ей хотелось увидеть принца-регента, которого она считала куда более интересным.

— Возможно, теперь, — говорила она себе под стук колес, уносивших ее в Лондон, — мне выпадет случай познакомиться с принцем-регентом, ведь Гарри — его друг.

Но тут девушка вспомнила, что принц предпочитает женщин постарше. Даже до деревни дошли слухи, что до женитьбы на принцессе Каролине Брунсвикской (какой несчастливый брак!), принц-регент был уже тайно женат, на миссис Фитцгерберт, которая была гораздо старше Его Королевского Высочества.

«На ком бы он ни женился, все равно это так волнующе — удостоиться чести быть ему представленной! — подумала Арилла, но тут же вспомнила, что должна сосредоточиться лишь на том, как найти себе богатого мужа. — Если все получится, нужно будет заплатить долги Гарри и обязательно подарить ему лошадь и нанять грума».

Она знала, как неприятно Гарри одалживать у друзей экипажи каждый раз, когда он собирается куда-нибудь ехать.

Девушка гордилась братом и очень радовалась за него, когда после битвы при Ватерлоо сам герцог Веллингтон наградил Гарри медалью за отвагу.

— Какая трагедия, что после войны Гарри пришлось уйти в отставку! — посетовал как-то отец.

— Но почему он сделал это, папа? — удивилась дочь.

— Потому что не мог позволить себе таких расходов. — И, покачав головой, добавил: — Это я виноват. Ему следовало бы служить в пехоте, это гораздо дешевле. Но он так прекрасно смотрится в седле, и к тому же я надеялся, что он попадет в полк, в котором служил я сам. Я почему-то не сомневался, что мальчик сумеет отличиться.

Да, Гарри должен получить лошадей, твердила себе девушка. И поскольку родные не помогают ему, нужно будет постараться, чтобы его полюбил мой муж. Тогда он всегда будет иметь приют под крышей нашего дома, лошадей и место, где сможет развлекать друзей.

Однако сколько девушка ни размышляла, все-таки не смогла представить себе мужчину, за которого могла бы выйти замуж. Почему-то перед ее глазами все время вставал образ добродушного пожилого толстяка, возможно, немного похожего на отца, который, по утверждению матери, ради друзей был готов снять с себя последнюю рубашку.

— Как жаль, что твой отец не родился богатым, — часто говаривала Арилле мать. — Но зато у него доброе сердце и чистые помыслы, и именно за это я его и люблю!

— В таком случае он богаче всех богатых, мама! — воскликнула Арилла.

— Знаю, — улыбнулась мать, — и мы обладаем таким драгоценным сокровищем, какое не купишь ни за какие деньги! — И, заметив недоуменный взгляд Ариллы, пояснила: — Я имею в виду любовь. Любовь, которую я питаю к твоему отцу, которую он испытывает ко мне. И каждый день я благодарю Бога за свою обожаемую дочурку.

После смерти матери Арилле показалось, что солнце навек ушло из дома. Она знала, что отец уже никогда не будет таким, как прежде. Первое время он даже не хотел ни с кем разговаривать. Его характер и поведение совершенно изменились. Отец мог мчаться на коне, пренебрегая всеми правилами езды, стал много пить и часто бывал резок и груб с дочерью, которая слишком напоминала ему жену.

Арилла была совершенно уверена, что безрассудные поступки отца объяснялись тем, что он пытался хоть как-то заглушить непрекращающуюся боль в сердце.

Когда он упал с лошади и его принесли на снятой с петель калитке, Арилла отчаянно рыдала, не в силах поверить, что потеряет вслед за матерью и отца.

— Пожалуйста, Боже, не дай ему умереть, — молилась она. — Ведь я останусь совершенно одна, одна на всем белом свете!

Но время шло, отец по-прежнему не приходил в сознание и лежал на постели бесчувственным телом, в котором уже не было души. И тогда девушка поняла, что смерть может стать благословенным избавлением — не только для него, но и для нее самой.

Ужасно было наблюдать, как отец день за днем лежит неподвижно — как всегда красивый, но смертельно бледный, — и знать, что он никогда больше не услышит ее голоса. Это было ясно уже по тому, как доктора покачивали головами, выходя из комнаты.

Дни превращались в недели, недели перетекали в месяцы, и девушка начала чувствовать, что постепенно теряет не только отца, но и самый смысл жизни.

В поисках утешения Арилла обращалась к матери, образ которой всегда сопровождал ее в трудные минуты:

— Я буду жить счастливо и богато, так, как ты и хотела, мама. Кто знает, может быть, совсем скоро — через несколько недель или месяцев — все переменится.

Девушка твердо решила покончить с бедностью и начала разрабатывать план. План становился все более четким, по мере того как она продумывала каждый свой шаг, каждый поступок на пути к успеху в обществе и, зная, как бы это порадовало мать, упражнялась перед зеркалом, повторяя все, чему успела выучиться. Ей необходима постоянная практика, чтобы выглядеть грациозной, изящно кланяться, красиво ходить и говорить.