Любовь и память - [123]

— Пойдем посмотрим, — встал на ноги Жежеря.

Когда настала ночь, бойцы Жежериного взвода через подвал пробрались в соседний двор, двумя гранатами уложили троих фашистских солдат и без потерь выбрались со двора. Но когда перебегали улицу, фашисты заметили их, открыли огонь из автоматов. Посреди улицы упал Добреля, кто-то из бойцов подхватил его и взвалил себе на плечи…

Оторвавшись от преследователей, взвод собрался в саду. Добрелю положили на траву. Над ним склонились Бессараб, Печерский и Фастовец. Подошел Андрей, спросил встревоженно:

— Куда ранен?

— В спину, — ответил Аркадий. — Вошла, видимо, вся очередь.

Жежеря опустился на колени, взял руку Матвея. Она была в липкой теплой крови. В горле у Матвея клокотало и хрипело, он бредил, из его уст вылетали слова:

— Хлопцы… Бей гадов!… Бей гадов!… Тася!… Вернусь… Мы… в Днепре их… утопим… Хлопцы, слева заходят… Огонь!..

— Перевязать надо, — глухо, сквозь зубы проговорил Андрей.

— Не поможет… — покачал головой Печерский.

Жежеря встал, снял пилотку и, неся ее в руках, отошел в сторону.

«Вот и не стало тебя, мой верный друг! — в отчаянии подумал Жежеря. — Только вчера говорили с тобой о том, для чего мы родились… Ты будто предчувствовал свою гибель… Если бы я знал, что это произойдет так скоро. Прости меня, Матюша. Прости и прощай…» Он боялся, что у него вот-вот хлынут слезы. Но слез не было, В груди все одеревенело…

Там же, на краю садика, саперными лопатками выкопали неглубокую могилу и похоронили Добрелю.

Пробираясь в густой темноте, огибая северную окраину поселка, взвод вышел в степь и перед рассветом соединился с дивизионом. Утром дивизион перешел в наступление и оттеснил гитлеровцев к центру селения Мануйловка. Местные жители помогали курсантам, чем могли. Особенную смелость и смекалку проявил тот самый кареглазый паренек, который вывел из окружения взвод Жежери, — Вася Поддубец. Он ни в чем не уступал опытным и быстрым бойцам: подносил патроны, собирал немецкое оружие и боеприпасы, ходил в разведку, выносил из-под огня раненых.

Однажды во время жаркой стычки Жежеря, перезаряжая винтовку, взглянул в сторону и увидел, как чуть поодаль женщина в темно-синей стеганке и в каске прислонила к полуразрушенной стене раненого бойца и силится взять его к себе на плечи. Долго рассматривать ее Андрей не мог — как раз отбивали атаку, но стеганка, которая была на Лане, запомнилась ему. Неужели она? Позже Андрей увидел ее уже в другом дворе, неподалеку от горящего дома, — она перевязывала раненого. Когда взгляды их встретились, Жежеря улыбнулся ей, а Лана, озабоченная и грустная, лишь кивнула ему.

Часто потом всплывала в памяти эта тяжелая картина: остановившись, в зените сияет солнце, с треском горит деревянный дом, а Лана, примяв коленями густой спорыш, склонилась над раненым бойцом и белым бинтом перевязывает ему обнаженное окровавленное плечо…

Она не знала ни страха, ни усталости. Как позднее сказал лейтенант Стаецкий, Лукаш за двое суток вынесла с поля боя свыше ста раненых бойцов.

Только в конце третьего дня курсантский дивизион выбил немцев из Мануйловки. И роту Стаецкого перебросили на подмогу бойцам, блокировавшим немецких автоматчиков на заводе «Профинтерн». Сюда же подошла и батарея минометчиков. Ознакомившись с обстановкой, Стаецкий поручил Жежере атаковать врага с тыла, а сам ударил со стороны главных ворот. Перед атакой территорию завода обстреляли из минометов. Генерал Малинский сдержал свое слово: на другой же день прислал поддержку курсантам — один стрелковый полк, а затем и стрелковую дивизию.

Андрей повел свой взвод на штурм. Курсанты перебрались через бетонный забор и перебежками, прячась за вагонетки, стоявшие на заводской узкоколейке, приблизились к корпусу, откуда фашистские солдаты вели особенно интенсивный огонь. Выглянув из-за угла, Жежеря заметил, что минометчики им помогли: в стене корпуса, в нижней ее части, зиял пролом.

— У кого-то я видел противотанковые, — обратился он к бойцам.

— У меня, — выступил вперед Виктор Скоробогатко, недавний студент горного института, чубатый светлоглазый парень из взвода Бессараба. Многие командиры выбыли из строя, и теперь Бессараб и Печерский тоже командовали взводами.

— Ну-ка, Витя, броском — вперед: и обе гранаты — в пролом, — приказал Жежеря, быстрым движением поправил свою каску и, окинув взглядом бойцов, добавил: — Угости их, а мы следом за тобой.

Скоробогатко побежал вдоль стены, остановился у края пролома. В черную дыру полетели, одна за другой, две гранаты.

Почти одновременно прогремели два гулких взрыва. А Виктор, как-то странно покачнувшись, упал на спину, раскинув руки. Жежеря неистово крикнул бойцам:

— За мной! Вперед! За Родину!

Все бросились бежать вдоль стены, к пролому, и исчезали в нем. В цеху увидели шестерых фашистских солдат, лежавших на полу, — Викторова работа.

Жежерин взвод парализовал основную огневую точку врага, дал возможность взводам Печерского и Бессараба из роты Стаецкого прорваться к другим цехам и завязать там ближний бой. Операция продолжалась около двух часов. Завод «Профинтерн» был полностью очищен от врага. В этом бою курсанты уничтожили более сотни гитлеровских солдат. Там же, на заводском дворе, комбриг Попов, выразив бойцам благодарность за умелые и решительные действия, сказал: