Любовь и лейкопластырь - [4]

– Помните, что то, что произошло с вашими родителями – предупреждение Неба всем нам, великим грешникам. Труба Ангела, зовущая нас к Господу, может прозвучать в любую минуту. Постараемся быть к этому готовыми и избежать риска уйти в грязной одежде.

Фрэнсис отвел себе месяц на то, чтобы устроиться и приступить к работе у Лимсея. Для начала ему пришлось привыкать жить в одиночестве маленькой квартирки, которая из-за отсутствия Мод и Билла сгала казаться огромной. За каждой дверью Бессетту слышались шаги отца, и иногда он даже прерывал работу из-за послышавшегося ему смеха Мод. Затем призраки постепенно растворились, оставив после себя опустевшую квартиру, в которой они оба были так счастливы своими надеждами на великое будущее своего сына. Единственным утешением для Фрэнсиса было то, что родители покинули этот мир, так и не узнав о провале этих надежд. Они, по крайней мере, избежали хоть этого. Старая Мери Планкетт, бывшая старухой уже тогда, когда Бессетты только устраивались в Уолтон-он-зе-Хилл, предложила свои услуги по ведению хозяйства, за что Фрэнсис был ей весьма признателен: от Берта, рано оставшегося без матери, он знал, какие проблемы могут создавать хозяйственные стороны жизни для одиноких мужчин. Мери Планкетт оказалась весьма приятной женщиной, если не считать ее привычного для старых дев стремления всех переженить. Она сразу же стала убеждать Фрэнсиса в том, что намного приятнее иметь свой семейный очаг, чем бегать по ресторанам и проводить вечера в одиночестве. Фрэнсис делал вид, что одобряет эту болтовню, но когда речи о разделенных на двоих чувствах становились чересчур навязчивыми, Бессетт поглядывал в сторону комнаты, где его ждала молчаливая и неизменно верная Анна де Болейн.

За день до того, как Фрэнсис должен был предстать перед Джошуа Меллитом и начать обучаться искусству управления европейским отделом дома Лимсеев, телефонный звонок оторвал его от приготовления чая. Ему не понравилось, что его отрывают от одного из важнейших для всякого англичанина дела, но, будучи от природы вежливым человеком, он ответил. Чей-то дребезжащий голос, напрочь отсутствующий в его памяти, спросил:

– Я говорю с Фрэнсисом Бессеттом?

– Да… С кем имею честь?

– Гарри Осли…

– Гарри Осли?… Простите, но я не могу припомнить…

– Я друг вашего отца… Мы познакомились во время войны… Я хотел позвонить вам, как только узнал о смерти Билла, но был болен… Знаете, я старый человек и только сегодня утром вышел из больницы Брод Грин… Извините, но мне трудно передвигаться…

– Что вы, мистер Осли, с вашей стороны весьма любезно, что вы позвонили…

– Я очень любил вашего отца, мистер Бессетт…

– Благодарю вас…

– Я хотел бы встретиться с вами как можно скорей…

– Не беспокойтесь об этом, пожалуйста…

– Накануне своей гибели ваш отец оставил у меня письмо, которое я должен был передать вам, если с ним случится несчастье.

– Что вы сказали?

Фрэнсис услышал на другом конце провода астматическое дыхание, затем Осли повторил слово в слово ту же фразу. Бессетт забеспокоился:

– Вы хотите сказать, что у отца было предчувствие смерти?

Осли немного помолчал, а затем твердо произнес:

– Все это куда более серьезно, мистер Бессетт… Уверен, что ваш отец знал о грозящей ему опасности.

– Но ведь этого не может быть! Кто и почему мог угрожать моим родителям?

– Не знаю, мистер Бессетт, но смею вас заверить, что накануне своей гибели ваш отец заходил на Лодор Роут, в дом миссис Гарриссон. Это мой адрес…

– И что?

– Он сообщил мне, что случайно узнал об одном опасном секрете и что, если догадаются, что он его знает,– его жизнь будет в опасности.

– Догадаются? Кто догадается?

– Этого он не сказал, мистер Бессетт.

– Но почему же он тогда не сообщил в полицию?

– Он сомневался, что ему поверят.

– А вы случайно не знаете, что это за секрет?

– Нет, мистер Бессетт. Он только вручил мне это письмо, в котором, наверное, постарался все объяснить.

– Послушайте, мистер Осли, я весьма признателен вам, но мне кажется, что гибель моих родителей произвела на вас чересчур сильное впечатление и вы, скорее всего, преувеличиваете причину этого поступка отца.

– Ваш отец, мистер Бессетт, опасался, что его убьют, и он погиб, не так ли?

– В дорожной аварии, мистер Осли, в аварии!

– Это не первый случай, когда преступлению придают вид обычной аварии!

– Преступлению?!

– Почему же тогда этот водитель смылся?

Пораженный Фрэнсис не знал, что возразить, и Осли продолжал:

– Вы слушаете, мистер Бессетт?

– Да, да, простите, то, что вы рассказали, настолько невероятно…

– Возможно, вы найдете всему объяснение в письме, но вам нужно поторопиться,– время не ждет!

– Почему?

– У меня создалось впечатление, что за мной следят с тех пор, как я вышел из больницы, где, кстати, мои вещи перерыли, вероятно, в надежде найти письмо… Но я ношу его при себе, под повязкой на теле.

– Извините меня, мистер Осли, но я не был подготовлен к такому известию… Вы уверены, что не преувеличиваете? Зачем кому-то за вами следить?

– Возможно из-за того, что слежка за вашим отцом уже велась, когда он заходил ко мне… Так что поспешите, мистер Бессетт, поспешите, как только сможете!… И будьте сами осторожны…