Любовь и честь - [52]

На балконе этажом ниже стоял князь Мицкий со всей своей родней. Там же, позади княжны Натальи, я увидел Беатриче, но как мне ни хотелось заглянуть ей в глаза, я только раз позволил себе посмотреть на нее, а потом заставил себя глядеть прямо перед собой, уставившись в горизонт.

* * *

Расставив часовых, мы с Горловым оправились в свои палатки. Надеясь быстро разбить мятежников и, вернувшись победителем ко двору, заняться выполнением своей непосредственной задачи, я был сильно разочарован темпами нашего продвижения.

— Мы отошли всего на пять миль от города и уже стали лагерем? — спросил я Горлова. — С такой скоростью мы доберемся до Пугачева только к следующей зиме.

— Ничего, они пойдут быстрее, когда забудут эти пышные проводы.

Я хотел сказать ему, что это и есть его обязанность — заставить людей идти быстрее, но вдруг один из часовых крикнул, что слышит конский топот.

Наши солдаты быстро и без суеты, как и положено опытным воинам, схватили мушкеты и сабли. Однако это были не казаки и не их страшный предводитель. В подъехавших санях сидели придворные дамы. Княжна Наталья и Шарлотта, поднявшись на ноги, махали руками молодым солдатам.

— Вообще-то у нас военный лагерь, — доверительно сообщил я Горлову.

— А мы, вообще-то, в России, — так же доверительно просветил меня он и шагнул вперед, чтоб подхватить едва не выпавшую из саней княжну. За ней с веселым гомоном вышли остальные дамы. И только одна закутанная в накидку фигура безучастно сидела в глубине саней.

— М-мы приехали, чтобы попрощаться с вами лично, — заявила захмелевшая от вина Наталья и, упав в объятия Горлова, приникла к его губам. Остальные дамы подходили к улыбающимся офицерам, у которых горели глаза от легких прикосновений женских ручек к эполетам и эфесам сабель. Шарлотта, хихикающая, как школьница, поманила к себе лейтенанта Ларсена.

— А я тебя помню, только вот имя позабыла…

Я подошел к Беатриче, все так же одиноко сидевшей в санях. Она не смотрела на меня, но и не отворачивалась.

— Не присоединитесь ли к нам на минутку, сударыня? — спросил я.

— Я не аристократка, как они, — ответила она тихо.

— Я тоже, но я счастлив, потому что вы здесь.

Она чуть повернулась, и в отблесках бивачных костров я увидел, как блестели ее глаза.

— Не надо, капитан, — почти с мольбой попросила она. — Я ведь ниже вас по положению, и вы отлично это знаете.

— Вы плохо обо мне думаете.

— Разве?

— Я сужу о людях вовсе не по тем меркам, по каким судят они, — я кивнул на придворных дам. — Более всего я ценю храбрость и благородство.

— Верится с трудом. Вы идете воевать вместе с наемниками, которые жаждут славы, денег и чинов. Таким мужчинам нужны женщины вроде Шарлотты, Наташи или Анны.

Я пропустил мимо ушей упоминание об Анне, хотя ее не было среди приехавших дам.

— Вы меня совсем не знаете.

— Зато я знаю, что такое война. Многие оттуда не возвращаются. Но я надеюсь, что вы вернетесь.

Дамы между тем снова усаживались в сани, хихикая над вытянувшимися от разочарования лицами офицеров, которые надеялись, что они останутся на ночь.

Кучер развернул сани, и они помчались прочь. Дамы махали напоследок офицерам и солдатам, а я надеялся, что Беатриче хоть раз обернется, но она не обернулась.

* * *

Мы продвигались все дальше и дальше через бесконечные леса и вышедшие из берегов реки, которые по ночам сковывал лед. По дороге мы выполняли различные маневры, стараясь сделать из отряда хорошо слаженную воинскую часть. Наши люди постоянно находились в боевой готовности, и в любой момент могли как атаковать, так и обороняться. Но единственные неприятели, которых мы встречали на своем пути — это холод и дождь. Казаки, которые во время нашего путешествия в Москву, казалось, прятались за каждым деревом, сейчас словно растаяли вместе со снегом. Возможно, им, как впрочем, и нам, очень не нравилось месить грязь под холодным дождем.

Как-то вечером у костра я решился задать Горлову вопрос, который давно вертелся у меня на языке.

— Слушай, Сергей, мы все здесь профессиональные солдаты, наемники, но ты единственный русский среди нас. У императрицы большая армия — почему же она не посылает своих солдат? — Франклин высказал мне свое мнение по этому поводу, но мне хотелось знать, что думает об этом Горлов.

— Не доверяет, — буркнул он.

— Как так? Они же целых шесть лет сражались за нее, чтобы выиграть войну с турками.

— Казаки — это совсем другое дело. Русские боятся казаков, но в то же время любят их. Каждый в детстве мечтает стать казаком.

— Это почему так?

Горлов долго молчал, и я уже думал, что не дождусь ответа, но он вдруг тихо запел. Я вслушивался в незнакомые слова, глядя на холодные звезды.

— Это песня о казацком атамане Стеньке Разине, — пояснил Горлов. — Был такой донской атаман. Людей вокруг него собралось много — очень уж удалой был казак. Как-то после набега привели ему красивую девушку, погрузились на плоты и поплыли по Волге. Многие казаки возмущались, что у атамана есть женщина, а у них нет, и тогда, чтобы показать, что друзья-товарищи для него самое главное, Степан бросил красавицу в реку. Рыбаки говорят, что лунными ночам и можно видеть ее глаза, глядящие из-под воды.