Любовь и честь - [66]

– Пирс, я много раз предупреждал вас с Йоландой, что вы слишком избаловали эту девицу. – Элан покачал головой, в то время как Пирс продолжал ошеломленно смотреть на взбунтовавшуюся дочь. Элан. расхохотался: – Ты всегда можешь взять ее с собой в Англию и отдать в монастырь там.

– Мы ее избаловали? – воскликнул Пирс, обидевшись на шутливый тон Элана. – А ты с твоими бесконечными подарками и поблажками? А Георгий? Это из-за вас у меня теперь такая непокорная дочь!

– Самая любящая дочь на свете, – возразила Самира. – Дочь, которая последует за своим отцом куда угодно, даже в эту холодную и темную северную страну. Точно так же, как это сделала бы моя мать.

– Этого ты не можешь отрицать, Пирс, – заметил Элан. – Йоланда отправилась бы с тобой даже через море, несмотря на весь свой страх воды. Ты это прекрасно знаешь. Мы не можем оставить здесь Самиру. Если у Рожера случится очередное затмение рассудка и он по какой-то причине решит оскорбить тебя или унизить, никакой монастырь в Италии Самиру не спасет. Она должна ехать с нами. Более того, отправляться нам следует не задерживаясь.

– Я буду вам хорошей помощницей, – пообещала Самира. – И нигде не задержу. Я окажусь выносливой путешественницей. Посмотришь, папа.

– Элан, – нахмурился Пирс, качая головой, – неужели ты искренне поддерживаешь капризы моей дочери?

– Да. – Элан твердо посмотрел прямо ему в глаза. – Мы не можем знать, что случится на Сицилии в наше отсутствие. Нас, возможно, несколько лет здесь не будет. Самире будет лучше и безопаснее с нами.

– Покинуть все это… Все, что осталось от Йоланды… – Пирс окинул взглядом комнату. – Не думаю, что смогу так поступить.

– Я поручаю все свои дела в Палермо и заботу о моем доме знакомому греческому купцу, родственнику Георгия, – сказал Элан. – Я полностью доверяю этому человеку. Если хочешь, он сделает то же самое для тебя. Таким образом, дом этот в целости и сохранности будет ждать возвращения своего хозяина. Твоими землями в Италии, как и моими, прекрасно управляют назначенные нами сенешали, так что об этом нам тревожиться не надо.

– А мама, – проговорила Самира, – маму ты не покинешь. Она останется в твоем сердце и в моем, куда бы мы ни отправились.

Они покинули Палермо с утренним приливом три недели спустя.

– Дядя Элан, как мне благодарить вас за все, что вы сделали? – Самира схватила его за руку, когда они гуляли по палубе. Морской ветер развевал ее голубой плащ, глаза возбужденно сверкали. – Папе сейчас намного лучше. Вся эта суматоха с укладкой вещей, решения, которые надо было принимать немедленно и в которых он должен участвовать, конечно, помогли ему прийти в себя. Но начали все это вы. Папа снова ожил.

– Не жди от него слишком многого. И слишком скоро, – предостерег ее Элан. Глаза его были устремлены на одинокую фигуру у поручней. Лицо Пирса было обращено к Палермо. – Пирс долго учился любить Йоланду. И так же долго придется ему учиться жить без нее.

– Но первый шаг он уже сделал, – ответила Самира. – И я тоже. И вы, дядя Элан. Мы все сделали первые шаги навстречу новой жизни и приключениям.

ЧАСТЬ III РОЭЗ Англия, 1152—1153

ГЛАВА 15

Холодная декабрьская вьюга завывала за стенами замка Бэннингфорд. Сильным порывом ветра отшвырнуло ставню, прикрывавшую одно из окон западной башни. Ледяной ветер забарабанил по подушкам на выступе под незастекленным окном. Джоанна поспешила закрыть ставню, но вдруг остановилась, положив руку на засов. Из своего высокого окна она могла видеть часть дороги, шедшей по другую сторону рва. Строители замка хитро придумали: приближавшиеся к замку по дороге сначала упирались в сплошную высокую западную стену, а затем должны были двигаться почти половину окружности крепости до подъемного моста вдоль восточной стены. Каждое движение подъезжавших к замку находилось под наблюдением стражников, и днем и ночью карауливших наверху.

Замок был построен в форме четырехугольника, с башнями по углам и только двумя воротами в наружных стенах. К главному входу вел подъемный мост над широким глубоким рвом. Те, кто попадал внутрь этим путем, пробирались под портиком и потом по узкому кривому проходу в наружной стене, толщина которой составляла двадцать четыре фута. Через равные промежутки вокруг этого похожего на туннель сооружения в потолке были расположены металлические решетки, через которые на головы непрошеных гостей проливалось горящее масло. Второе отверстие в стенах было скорее выходом, чем входом.

Это была потайная дверь-калитка около западной башни, где со своей семьей жил владелец замка, предназначенная для немедленного бегства в случае опасности. Никогда за всю историю Бэннингфорда такой необходимости не возникало, и скрытая в стене дверь отворялась, только когда начальник стражи осматривал ее петли, чтобы удостовериться, что они хорошо смазаны и не заржавели.

Один раз во время войны Стефана и Матильды Бэннингфорд был осажден. Но не взят. Джоанна была уверена, что взять замок никому не по силам. Она слишком хорошо знала устойчивость и надежность его высоких и мощных стен. Не было в ее жизни дня, когда она бы не ощущала давящей тяжести мрачных камней, державших ее в плену этой тюрьмы ее мечтаний и надежд. Освободить ее может только смерть – в этом Джоанна уже не сомневалась.