Любовь и честь - [26]

Нора стало совсем дурно. Ее тошнило по-настоящему. Ей-то казалось, что она очень ловко все придумала. Ах, если бы Ривенхем не вернулся сегодня из своего поместья!

Будь ее брат здесь, он, вероятно, велел бы принять предложение француза. Но если она согласится, Ривенхем погибнет.

Она открыла рот, чтобы запротестовать, но тут же сообразила, что не сможет убедить француза. Он лишь заподозрит ее в сочувствии к врагу.

Эдриан — враг, напомнила себе Нора, но сейчас эта мысль оказала на нее не большее воздействие, чем вчера в яблоневом саду. К тому же речь идет об ирландце и французе. Конечно, она сестра своего брата и дочь своего отца, и она помнит свой долг, но не может выдать подобным людям ни одного англичанина.

— Ривенхем — это не ваше дело, — холодно произнесла она. — Ваше дело — оружие, и не надо вмешиваться в другое.

Незнакомец удивленно моргнул. В кухню вошли остальные пришельцы. Француз отодвинул засов чулана и пропустил их внутрь. Нора не услышала протестующего голоса Эдриана, и ее тревога усилилась.

В дверях показалась первая пара с обмякшим телом солдата. Француз заговорил снова:

— Послушайте, боюсь, что я не могу...

Паника в сердце Норы вдруг обернулась гневом. Не обращая на него внимания, она прошла в холодный чулан.

Эдриан был связан. Во рту торчал кляп. Рядом спали его люди — лица безмятежны, руки и ноги свободно разметались по сторонам.

Эдриан поймал ее взгляд. Нора без слов ощутила его гнев, казалось, он обжигал ей кожу, как пламя в печи. На подбородке запеклось пятно крови.

— Миледи, — раздался за спиной голос француза.

— Вы его ранили? — Она развернулась на каблуках. — Вы избивали связанного человека?

Француз выразительно закатил глаза:

— Мы не в игрушки играем.

Норе не понравился его снисходительный тон. Пробравшись к Эдриану и став с ним бок о бок, она вытащила пистолет. Француз остолбенел.

— Сделайте мне одолжение, — ледяным тоном начала Нора, стараясь не обращать внимания на бешено колотящееся сердце, — верните всех одурманенных солдат на места, а потом уезжайте. Лорд Ривенхем останется здесь. Если же кому-то захочется возразить мне, то я не раздумывая использую этот пистолет, избрав в качестве цели вашу голову.

Она чувствовала, как впиваются в нее недоуменные взоры, но сама не сводила глаз с волчьего лица предводителя. Сузив глаза, он оглядел Нору с ног до головы в попытке оценить ее намерения и готовность их осуществить. На вид пистолет казался тяжелым, как камень, но рука Норы не дрожала.

Француз не имел права обижать ее. И она знала, что он это понимает. Она была дочерью лорда Хэкстона, нового советника законного короля Англии, его католического величества Якова Стюарта.

— Нам придется запереть вас здесь, — с кислым видом наконец произнес француз. — Мы не может допустить, чтобы он сбежал раньше, чем мы скроемся.

Он что, пытается ее напугать? Наверное.

У Ривенхема есть причины ненавидеть ее, и она может раскаяться в том, что захотела остаться взаперти в его обществе. Но отступать было некуда.

— Тогда не медлите, — объявила Нора. — Утром слуги меня выпустят.

Послышался ропот, но француз, помолчав с минуту, пожал плечами:

— Как прикажете. — И отвесил ей ироничный поклон. — Искренне надеюсь, что ваша светлость не пожалеет об этом.

Нора тоже на это надеялась.

Десять долгих минут ушло на то, чтобы вынести остальных людей Ривенхема. И все это время Нора ни на миг не опустила пистолета, направив его во француза и его подчиненных. И все это время она чувствовала опасность, находящуюся в непосредственной близости, — взбешенный лорд Ривенхем, должно быть, уже прожег своим яростным взглядом дырку в ее щеке.

Наконец дверь захлопнулась. Нора подождала, пока стукнул засов, потом звякнули петли, когда кто-то проверял его надежность, и лишь после этого опустила пистолет и облегченно вздохнула. Колени ее подогнулись, и Нора опустилась на пол. Целую минуту она тупо смотрела на пистолет. Казалось, пальцы на рукоятке окаменели. Локти и плечи горели от напряжения.

Она с трудом ослабила хватку и помахала кистями, чтобы восстановить циркуляцию крови. Когда чувствительность пальцев вернулась, Нора заставила себя посмотреть на Ривенхема.

Его глаза были закрыты. Неожиданно она ощутила странное облегчение. Напряжение отступало. Она просто сидела и смотрела на Эдриана — лицо, темное от усталости, тень золотистых ресниц на высоких скулах, длинные поджарые ноги на полу.

Наверное, ее сердце онемело так же, как пальцы, а сейчас кровь снова прилила к нему, заставляя грудь вздыматься, а щеки гореть.

Нет сомнений, что, как и предсказывал француз, ей придется раскаяться в своем решении, но она не нашла бы покоя, если бы эти люди убили Эдриана.

Протянув к нему руку, Нора хотела ощупать его, чтобы найти источник кровотечения, но от прикосновения ее руки глаза Эдриана раскрылись, и Нора замерла.

Взгляд Ривенхема не выразил ничего и ужаснул ее своим ледяным спокойствием. Она быстро вздохнула:

— Ты ранен. Куда?

Эдриан мотнул головой. Его волосы рассыпались и скрыли лицо.

Ах да, кляп! Он же не может ответить! Нора поднялась на колени, нащупала узел на затылке у Эдриана и вспомнила о маленьком ножичке на хозяйской связке ключей. Одно движение, и дело было сделано.