Любовь и бессмертие Зорге - [7]

"Японцы стремятся создать у других держав впечатление, что будто бы они собираются вступить в войну с Советским Союзом. Япония не собирается начинать большую войну с Советским Союзом в ближайшее время. Япония приняла решение вести войну до окончательного завоевания Китая. И хотя японские войска захватили большую территорию, до полной победы так же далеко, как и 7 июня 1937 года, в первый день войны.

Несмотря на широкомасштабные военные действия в Китае, более или менее серьезные инциденты на советско-манчжурской границе вполне вероятны. Рамзай".

"Стремясь укрепить свой престиж, пошатнувшийся в результате неудач в Китае, Япония готовит военную провокацию. Определен её район. Это озеро Хасан. В случае успеха планируется окружить Владивосток и захватить часть территории Приморья. Военные действия начнутся через пять месяцев, в конце июля 1938 года. Решение принято на закрытом заседании кабинета. Информацию Отто передал через Джо. Рамзай".

Макс (прячет передатчик в тайник): Следующий сеанс будем проводить из твоего дома?

Зорге: Да. У нас всего четыре места, откуда мы ведем передачи - твой дом, мой, квартира Бранко, моя дача в Тигасаки. Надо подыскать ещё одну конспиративную квартиру. И на сеансы почаще выезжать за город, на шестьдесят-сто миль. У меня предчувствие - пеленгаторы усиливают активность. Теперь главная новость и сенсация в германском посольстве - мой друг, мой выдвиженец, военный атташе полковник Эйген Отт стал генерал-майором и велением фюрера возвышен в послы. Мы стали послом!

Макс: Да, ты потрудился на славу, готовя за него почти все депеши, включая самые секретные, в Берлин. Без тебя он как без рук. Впрочем, твоя дружба с ним вряд ли была бы столь продуктивной, если бы не особая доброта к тебе этой милашки фрау Отт!

Зорге: И ты туда же! Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. И без тебя все посольство болтает, что я - первый в Токио Дон Жуан! А правды в этом ни на грош.

Макс: Ни на грош... А я, ты знаешь, стал капиталистом! Моя копировальная мастерская превратилась в прибыльное предприятие. Ты помнишь, я купил совсем хилое дело, а теперь у меня четырнадцать сотрудников, заказы от университетов, от таких фирм, как "Мицубиси", "Мицуи", "Накадзаки". И контакты с японцами широченные - я же процветающий бизнесмен, и доходы солидные.

Зорге: Что ж, ты, конечно, должен жить широко, дело твое копировальное, капиталистическое обязывает. Но отныне все расходы нашей работы и пребывания здесь будут вестись за счет твоих прибылей. И не надо будет за деньгами из Центра мотаться то в Шанхай, то в Гонконг. И время отнимают такие поездки, и опасность излишняя. Ее у нас и без того хватает. Или ты против, капиталист?

Макс (помолчав): Я - за... конечно, это разумно.

Анна: (вернувшись в дом): Достаток - это всегда хорошо. А барские излишества только портят людей. (Помолчав). Дома сейчас зима. Снег искрится, лыжи, коньки, санки - домой хочу, моченьки моей нет!

Зорге: Еще не время, Аня, ещё не время. Работа, долг, дело прежде всего.

Анна: Знаю. Почему и не стону. Стисну зубы - и молчу...

Зорге: Я тоже люблю зиму. А Катя терпеть не может. Она мерзлячка. Как бы я её сейчас согрел всем теплом своего сердца, как бы бережно обнял, нежно расцеловал... Терпеть не могу сентиментальность, она ослабляет даже самого сильного.

Анна: Это не сентиментальность, Рихард. И это не ослабляет. Наоборот, это дает тебе силу. Это просто и вечно, как сам мир. Это - любовь.

Сцена пятая

Зорге и Вукелич на открытой террасе дачного домика. Зимний солнечный день. Вдали Фудзияма; слышен мерный шум прибоя. На столике бутылка виски, стаканы, легкая закуска, орешки. Рихард прохаживается, стоит, облокотившись на перильца, Бранко полулежит в шезлонге.

Вукелич: Ты же знаешь, я как фотокор известного французского журнала и агентства ГАВАС проникну куда угодно. Приехали мы все, иностранные корреспонденты, в июне к местам майских боев у реки Халхин-Гол. Никому не разрешили снимать, а я отщелкал пять пленок. Вот, смотри (показывает Зорге фото).

Зорге: Да, машины завязли в грязи и капитально. А трупы - целая дивизия трупов!

Вукелич: Если бы! За всю кампанию доблестные самураи потеряли убитыми и ранеными 55 тысяч. А сколько техники! Славно мы все-таки сработали. Еще в октябре прошлого года и я, и "Джо", и "Отто" получили из разных источников данные о том, что премьер Хиранума и его военный министр Итасаки готовят очередную провокацию против Советского Союза и Монгольской Народной Республики. Проверить силу Красной Армии мечтают.

Зорге: Проверили! Думаю, тогда наши сведения пришлись как нельзя более кстати. Теперь Центр запрашивает: не пойдет ли Япония сейчас, после Халхин-Гола на крупномасштабную войну против СССР.

Вукелич: Я же тебе сообщил вчера о беседе с советником английского посольства. У них доверительная информация из японского генштаба: правительство Хиранума издало приказ войскам, запрещающий переход границы.

Зорге: "Фритц" вчера же и передал это в Центр. Я убежден - нет никаких оснований для того, чтобы этот инцидент привел к широкой войне с Советским Союзом.