Любовь и бессмертие Зорге - [6]

Генерал: Это ещё что за абракадабра?

Геббельс: Перевожу специально для вас: "Что может Юпитер, того не может бык". И по существу, господа. Министерство информации никому не отдаст и никуда не отпустит доктора Зорге. Он и впредь готов всем помогать - и дипломатам, и разведчикам (смотрит вопросительно на Зорге, тот согласно кивает). Но его талант публициста нужен всей нации. В заключение хочу отметить одно досадное упущение - доктор Зорге до сих пор не принят в ряды нашей славной национал-социалистской партии. В качестве залога, что это упущение будет исправлено, хочу вручить Рихарду свой золотой партийный значок (снимает значок с груди и прикрепляет его на лацкан пиджака Зорге).

Сцена четвертая

Район Токио Адзабуку, улица Синрюдо-тё, типично японский двухэтажный домик, который снимает радист Макс Клаузен. Внутренние стены облицованы панелями. На одной из них большой портрет Гитлера. В комнате Макс и Анна. Накрыт стол.

Зорге (войдя в комнату, привычно плюет на портрет фюрера): Привет, друзья.

Анна (привычно вытирая тряпкой портрет): Ноги? Молодец, ботинки сняты. Руки? (Зорге, улыбаясь, показывает ладони). Вот, Макс, учись неукоснительно следовать местным обычаям.

Макс: Ну, положим, мыть руки обычай повсеместный.

Анна: Вы только посмотрите на него, Рихард. Пока меня не было, мой муж превратился в раздражительного ворчуна.

Макс (смеется): Именно потому, что тебя не было. Мне вечно не везет, когда тебя нету рядом. Вот дом - вроде бы уютный, миленький, не очень дорогой. Но соседи... казармы гвардейского полка.

Зорге: Мне тоже "повезло". Мой ближайший сосед - районная инспекция кэйсацу. Прямо почти по Маяковскому - моя полиция меня бережет. Всякий раз, как выхожу на балкон, раскланиваюсь с бравыми блюстителями порядка.

Садятся за стол. Анна подает японские кушанья, Зорге ест палочками.

Макс: Что-нибудь выпьешь, Рихард?

Зорге: Ты же знаешь, если можно не пить, я не пью. Хватает случаев, когда не пить просто нельзя. Передышка от спиртного - радость. Анна, ты довольна, что приехала?

Анна: Довольна, что опять вместе с моим медвежонком. Довольна, что здесь все-таки не то, что в Шанхае. Тот ад кромешный преследовал меня много месяцев. Страшные, словно глазницы мертвеца, черные улицы китайских городов, отрубленные головы, которые ветер гонит по мостовым, трупы повешенных на фонарях и деревьях, словно маятники дьявольских часов.

Зорге: Здесь другое - слежка всех за всеми. Еще не знаешь - что хуже... Впрочем, есть мудрая пословица: "Береженого Бог бережет".

Анна (задорно тряхнув головой): А я помню, как вы устроили тайные смотрины. Ты, Рихард, сидел где-то в сторонке и внимательно наблюдал, как Макс танцевал и танцевал со мной. А сам все поглядывал на тебя, словно спрашивал: "Ну как?" И прижимал меня все крепче и крепче.

Макс: Слава Богу, ты успешно прошла Высочайшую комиссию.

Анна: Ты знаешь, Рихард, когда мы были по-настоящему счастливы? Когда после Шанхая вернулись в Москву и после спецшколы полтора месяца отдыхали под Одессой.

Макс: У меня ещё с Первой Империалистической войны не заживала рана, ну никак. А там залечилась совсем, от морской воды.

Анна: И потом, когда в целях конспирации, под другими фамилиями жили в степном городке Красный Кут, в Саратовской области. Макс в МТС работал...

Макс: Я налаживал радиотелефонную связь МТС с транспортными бригадами. Ударником был! На доске почета мое фото красовалось.

Зорге: Я тоже хотел... Мало ли, кто из нас чего хотел. Ты, Анна, и ты, Макс, вы же понимаете, что сегодня нет ничего важнее того, что мы делаем здесь. Для нас самих, для наших близких, для всех честных людей на земле.

Анна сидит, облокотившись на стол, положив голову в ладони.

Макс (обняв ее): Понимаем, Рихард. Просто вспомнились беззаботные, безоблачные денечки. И расслабились Клаузены на секундочку. Однако, секунда кончилась и мы готовы работать.

Зорге: Аня, спасибо за истинно самурайскую трапезу.

Анна (кивнув): Иду (выходит во дворик, садится в шезлонг с книгой в руках).

Макс (доставая передатчик из-за панели под портретом): Готов.

Свет вспыхивает и гаснет после каждой шифровки, показывая, что они отправляются в разные дни. Текст читает диктор, звучит морзянка.

Диктор: "По данным Отто, полученным от личного секретаря премьера Коноэ, секретные переговоры между Японией и Германией о заключении двухстороннего стратегического военного соглашения вступили в завершающую фазу. В Берлине их ведет по поручению Риббентропа его доверенное лицо Гак, по поручению японского военного министра военный атташе Осима. Главная цель Японии получить мощного союзника в Европе, который приковал бы силы Красной Армии к Западному театру военных действий. Такую же цель на Дальнем Востоке преследует Германия, стремясь к союзу с Японией. Фактически речь идет о подготовке двухсторонней агрессии против СССР. Отрабатывается не только текст самого пакта, но и секретного приложения к нему. Теперь уже совершенно очевидно, что правящие классы Германии и наиболее влиятельные японские военные лидеры хотят не только политического сближения между двумя странами, но и по возможности стремятся к тесному политическому и военному союзу. Формируются два очага войны - европейский и дальневосточный. Данные Отто подтверждаются военным атташе германского посольства в Токио, а также информацией, полученной Джо и Жиголо. Рамзай".