Любовь-целительница - [13]

– Это подтвердит правильность теорий отца, что особенно ударит по тем, кто осуждал его и его идеи.

Как только Шидн вышла из комнаты, на Чайну словно опустилась серость вечера. Она встала и подошла к окну. Глядя в сад, который выглядел так, словно оставил все попытки расти дальше, она вздохнула. Рассказывать лорду Брэддоку о настоящих призраках замка Недеркотт было бы гораздо легче, если бы он мог увидеть Квинта Валериуса. Маркиз думал, что она наполовину сумасшедшая. Она хотела бы, чтобы ее сестра Джейд была здесь. Ей каким-то образом удалось убедить других, что она видела призрак в коридоре рядом с отцовской библиотекой.

Или, если быть ближе к истине, она убедила сестер, которые были готовы выслушивать эти новости.

Но сейчас перед Чайной стояла более трудная задача: она должна убедить маркиза поверить в призраков до того, как он превратится в одного из них.

Боль.

Невероятная боль.

Сколько времени прошло с тех пор, как эта боль впилась в его голову и заставляет его испытывать нескончаемые мучения?

С момента…

В его смятенном мозгу не нашлось ответа на этот вопрос, когда он поднял голову. Ничего, кроме боли. Он медленно выдохнул, только сейчас поняв, что задерживал в себе дыхание, боясь ощутить приступ боли. Она сконцентрировалась в левой части головы.

Он увидел смутное пятно, когда открыл глаза. Он больше не на открытом воздухе. Ветер не обвевает ему лицо.

Когда он отправился в Римский лагерь, ветер затих и наступила такая тишина, какая бывает либо в самое жаркое лето, либо в самый морозный зимний день. Он до сих пор находится в лагере? Нет. Он помнил, что ему помогали войти в дом, но, кроме этого, мало что помнит еще.

Что-то шевельнулось в тени. Перекатившись на живот, он потянулся за оружием – за ружьем ли, шпагой, пистолетом – все, что могло оказаться рядом. Но его рука нащупала только мягкую постель.

Что-то задвигалось.

Возле окна.

Он посмотрел в ту сторону, сдерживая дыхание. Единственный звук может выдать, где он сейчас находится. Слабый луч света из окна на мгновение высветил силуэт чего-то, по форме напоминающего человека или зверя.

Он галлюцинирует. По всей видимости. Не может между ним и звездным светом находиться какое-то потустороннее существо.

Тем не менее что-то двигалось у окна. Нужно приготовиться к защите. Он не станет лежать на животе, дожидаясь, когда оно приблизится.

Он осторожно попробовал сесть. Он был не на кровати, а рядом с ней. Может, он упал с кровати? Покрывало нависало над его лицом, а украшенный вышивкой полог свисал с деревянного балдахина в восьми футах над его головой. Он понял, что двигалось у окна: отражение света от камина слева от него. Там горел огонь, его языки весело плясали в такт неслышимой музыке.

Почувствовав облегчение от того, что никто не видел его слишком нервную реакцию на тени, Александр посмотрел в другую сторону. Он увидел оконное трио на стене. Ромбовидные средники пересекали стекло. Стол и два стула располагались в углу. Зачехленное кресло и маленький столик находились у одиночного окна, которое высотой своей достигало потолка с толстыми стропилами. На стенах висели картины в рамках, но он не мог понять, что они изображают. Две странные маски, раскрашенные в яркие красные, желтые и зеленые цвета, висели рядом с дверью. С них свисали ленточки, и Александр подумал, неужели кто-то в самом деле носил эти гротескные маски. На стенде рядом с кроватью и на сундуке, который находился в ее ногах, лежали стопки книг.

Замок Недеркотт.

Эти слова явились откуда-то из туманного сознания Александра. Он находился в доме мисс Чайны Недеркотт.

Затем ее образ возник в его голове, словно она стояла прямо перед ним.

Он обернулся и вздрогнул, обнаружив, что она и в самом деле стоит перед ним.

– Что вы делаете вне кровати? – спросила, нахмурившись, мисс Недеркотт.

– Я не могу вам сказать.

– Вы должны быть в кровати.

– Я согласен. Всякий раз, когда я двигаю головой, она болит еще сильнее, – сказал он раздраженным тоном. Он не ожидал, что она без стука может войти в комнату, где он находится в постели.

Или же она стучала? Звон в его голове мог заглушить любые другие звуки.

Обойдя кровать с другой стороны, мисс Недеркотт подняла пару подушек. Она взбила их, прежде чем подсунуть ладони ему под руки. Он хотел было сказать, что сможет встать самостоятельно и не нуждается в ее помощи, но обнаружил, что все-таки снова в ней нуждается. Он почувствовал облегчение, когда мисс Недеркотт помогла ему встать на ноги и лечь на кровать.

– Оставайтесь по крайней мере в постели, – сказала она, – пока мы не убедимся, что рана на голове перестала кровоточить.

Его уже не удивило, когда она без особого напряжения смогла подтянуть его повыше, чтобы он лег на взбитые подушки. Тот факт, что он настолько ослаб, говорил ему, что его ранение более серьезно, чем он предполагал. Пульсирующая боль возле левого уха свидетельствовала, что центр боли находился именно там, но он старался игнорировать это, наблюдая за тем, как мисс Недеркотт идет к большому столу. Она налила что-то в чашку и принесла ему.

Память его не подвела, потому что мисс Недеркотт была привлекательная женщина. Не столь красива, как женщины в Лондоне, когда они раскрасят себе лицо пудрой и наденут немыслимой красоты платья. Скорее, она была миловидна. Россыпь веснушек вокруг ее носа позволяла предположить, что у нее весьма озорной нрав. Рыжие волосы более не падали беспорядочно ей на лоб и лицо. И это, подумал Александр, очень жаль. Затем он заметил, что прядь волос выбилась из-под шиньона на шею, которая была целомудренно скрыта благодаря высокому вороту платья. Он медленно поднял глаза и встретился с ее взглядом.