Любовь без размера - [10]

Передача прерывалась бесконечной рекламой того, что человек мог использовать, чтобы стать лучше. От этого жидкого крема ваша кожа замерцает и к ней будет невозможно не прикоснуться. От того шампуня вы превратитесь в магнит для мужчин. Фармацевтические фирмы распространяли препараты с целым списком побочных эффектов еще хуже самой болезни. Конечно, у вас могут появиться суицидальные мысли, но по крайней мере вы сможете сказать, что бросили курить. А еще здесь был нескончаемый парад рекламы о диетах. Знаменитости, у которых, по мнению Холли, и так были вполне приемлемые фигуры, превращались в «кожу да кости», и у них сразу же начиналась такая жизнь, о которой они всегда мечтали. Что, черт возьми, было не так с их жизнью раньше? Холли поморщилась, так как началась еще одна реклама – ее любимая. Про таблетку, от которой, как по волшебству, в рекордные сроки сбрасывают вес, но которую можно принимать только тем, кто «хочет всерьез снизить массу жира». Даже то, как комично выступающая произнесла слово «жир», нарочито растягивая три буквы для полного эффекта и чтобы подчеркнуть серьезность положения. Холли направила пульт на экран и выключила телевизор.

Она видела свое отражение в потемневшем плазменном экране – искаженный зеркальный образ сидящей на диване Холли. Она вперилась в него взглядом. Образ на экране представлял собой бесформенную массу. Очень много плоти, растекающейся по всему дивану. Неоново-желто-зеленый верх пакета кукурузных колечек отражался настораживающе четко. Сильно сжав ляжки, она услышала хруст дробящихся колечек. Холли откинула голову назад и вздохнула. Завтра все это изменится, – сказала она себе. Уже завтра она будет следовать указаниям Логана Монтгомери, самого высокого, смуглого и красивого незнакомца из тех, что ей встречались. Человека, который не только убежден, что ее нужно спасти, но и уверен, что может это сделать. Она глубоко втянула ртом воздух, пытаясь справиться с нарастающей тревогой, вызванной этой мыслью. Что, если он не такой приятный, как показалось в тот день в самолете, и на самом деле как тренер Аттила?[6] Что, если он лишь пустил пыль в глаза, а на самом деле ничего не знает и в конце концов сломает ей что-нибудь нужное, например позвоночник? Что, если она пукнет, когда будет выполнять упражнение?

Зазвонил телефон, испуг резко вернул Холли в реальность. Она швырнула пакет на стол перед собой и быстро глотнула кока-колы. Дотянувшись до другого конца дивана, она сняла трубку.

– Привет, подружка, – послышался бодрый голос. – Как ты там, справляешься?

Тина Абботт знала Холли дольше всех. Девчонка из ее родного города, вышедшая замуж за свою школьную любовь и ставшая миссис Томми Блейк. У них было трое детей, и они никогда не выезжали за пределы Фэйрвью, штат Орегон, однако дружбе Тины и Холли не помешали ни годы, ни расстояния. Тина была жизнерадостной и энергичной, чего всегда не хватало Холли, и имела сверхактивный метаболизм, под стать характеру. Еще в средней школе они с Холли были неразлучны и заработали прозвища Тростинка и Галька. Тина была Тростинкой – высокая, худая и смуглая. Холли была Галькой – низенькая и круглая. Холли никогда не находила прозвище слишком лестным, но все равно старалась с ним сжиться. Она считала его забавным и не сомневалась, что временами Томми совершенно точно хотел бы кинуть ее «блинчиком» через все озеро. Если спросить Томми, так она слишком часто была «третьей лишней», и он испытал заметное облегчение, когда Холли, поступив в колледж, уехала из города. Не успел закончиться первый университетский семестр, как Тина уже была беременна.

Холли поздоровалась с подругой детства.

– Привет, Тина. Держусь изо всех сил. Как твои делишки?

– Да как всегда. Давно хотела позвонить, да у малышки вот простуда. Кашель ужасный. Ты бы видела, что течет у нее из носа. Прямо какая-то машина соплей. – Тина рассмеялась.

– Звучит аппетитно, – съязвила Холли, стараясь не замечать, что сердце, как обычно, сжалось при слове «малышка». Они с Брюсом поговаривали о детях, но его диагноз появился до того, как они начали над этим работать. А потом все покатилось по наклонной плоскости. Самой себе Холли говорила, что не суждено. И так и не могла в конце концов решить, хорошо это или плохо. Она не представляла себя матерью-одиночкой, к тому же пришлось бы растить ребенка, неся в себе то горе, что ей выпало пережить.

Тина продолжала:

– С понедельника она, бедняжка, только и делает, что висит на мне. По-моему, я несколько суток не сплю. Как у тебя все прошло в Торонто?

– Примерно как я и ожидала. Они «обрабатывали» меня, пытаясь доказать, что у меня нет полномочий, но в результате продали по первоначальной цене. Я просто то и дело говорила «я не понимаю» с жутко рассеянным видом и показывала их исходное письмо. Еще я несколько раз сказала: «Может, мне стоит позвонить адвокату?» Думаю, что спустя некоторое время им просто захотелось от меня избавиться.

– Брюс бы тобой гордился, – сказала Тина. – Как ты собираешься распорядиться своим новым благосостоянием?

– Вообще-то оно не такое уж большое, – ответила Холли, не сказав подруге, что деньги для нее ничего не значат. Это казалось неуместным. Тина и Томми еле сводили концы с концами, и денег едва хватало. Тина сидела дома и растила детей, а Томми работал на складе лесоматериалов. Они гордо отказались взять денег у Холли, когда она предложила, и Холли утешалась тем, что посылала им на все праздники дорогие подарочные сертификаты. – Зато в самолете по дороге домой со мной произошло странное приключение.