Любопытная - [79]

XIV. Ночная прогулка

ВО МРАКЕ промозглой ночи раздавались непонятные шорохи, вязкое прикосновение влажной тьмы вызывало у Поль и Небо́ тревогу. Они поднялись на вымершую насыпь, огни фонарей с улицы Милитэр и далекий свет из окна казарменного поста с трудом пробивались сквозь туман. Позади них слышался гул, напоминавший волнение неподвижного моря – со стороны города не доносилось более ни звука. Лежавший перед ними ров темнота превращала в пропасть, и окутанный плотной дымкой пустырь казался мрачным и зловещим.

Они стояли неподвижно, вглядываясь в темноту; принцесса прижалась телом к плечу философа. Их рассудок боролся с естественным, инстинктивным страхом перед неизвестностью, ожидавшей во мраке. Вдруг прямо перед ними, на обочине куртины, возник мужчина – в его руке сверкал нож. Его появление было столь внезапным, что крик принцессы замер в горле; она сильнее сжала руку своего спутника. Небо́ не шелохнулся, и бандит, ожидавший, что необычная жертва бросится бежать, остановился в нерешительности и тревоге. Он не заметил движения девушки и пришел в замешательство, увидев, с каким безразличием было встречено его нападение. Уверенность прохожих в своей безопасности на тихой и безлюдной улице заставила злодея растеряться. Были ли это вооруженные жандармы? Или люди, ожидавшие развязки предательского удара? Злодей с осторожностью шагнул вперед – между ними оставалось не более трех метров.

Его сиплый голос выдавал годы ночного бродяжничества и каждодневного пьянства:

– Не медлите и вынимайте кошелек – иначе прольется кровь!

Вновь наступила тишина. Небо́ не предпринял ни одной попытки защитить себя. Бандит выругался, чтобы набраться смелости, и сделал шаг вперед. Его глаза встретили прямой и уверенный взгляд философа – спокойствие в глазах Небо́ побудило бродягу спросить:

– Вы что же, думаете, я боюсь?

Преступник в самом деле был напуган поведением своей жертвы. Внезапным движением Небо́ расстегнул пальто, вытянул вперед руку и разомкнул ладонь. Поль увидела, как нечто сверкнуло в руке ее спутника – бандит в ужасе бросился бежать в сторону рва.

Когда они спустились на улицу Милитэр, принцесса спросила:

– Где ваше оружие?

– При мне нет оружия.

– Разве не рукоять револьвера сверкнула у вас в руке?

– Нет, – ответил Небо́. – Это был магнетический разряд. Позвольте мне отдохнуть минуту, нервное напряжение измучило меня.

Направляясь в сторону насыпи, он наткнулся на мертвое тело.

– Это настоящее злодеяние, Поль, – сказал Небо́.

Он зажег магниевый свет, озаривший тело сорокалетней женщины. Ее босые ноги были выпачканы в пыли и грязи, лицо исказило истощение. Ощупав неподвижную грудь и убедившись в том, что женщина была мертва, Небо́ не обнаружил следов насилия.

– Она умерла от голода, – сказал он, потушив магниевый свет.

Принцесса опустилась на колени и прочитала короткую молитву.

– Стало быть, люди по-прежнему умирают от голода?

– Льстец из клуба назвал бы ваши слова словами настоящей принцессы. Вы спрашиваете, умирают ли люди от голода. Но чем иным можно искупить пиры принца де Трев, изощренные поздние ужины и поклонение чреву, составляющее страсть провинциалов? Стало быть, вы полагаете, что Бог позволил бы богачам есть досыта, если бы беднота не расплачивалась за их чревоугодие. Рыдания и стоны должны потрясать землю, иначе она окажется испорчена. Спаситель сказал: «Среди вас всегда будут обездоленные». Обещая хлеб каждому, благодетели толпы лгут. Оправдание земной жизни – на небесах, смысл существования надлежит искать в загробном мире. Если чудовищная несправедливость этого мира не находит исправления в мире ином, то поразительна глупость простого человека, принимающего свой удел. Если могила – на самом деле небытие, потусторонний мир, если умереть не есть возродиться под солнцем справедливости, если человек не имеет ни прошлого, ни будущего, его смирение перед настоящим нелепо. Вместе с тем, неосознанное смирение есть интуитивное подчинение правилу. Тот, кто лишит обездоленного надежды оказаться в раю, ранит простого человека и надругается на умирающим…

Шум шагов бегущего человека заставил их остановиться.

– Куда ты направляешься, солдат? – воскликнул Небо́, увидев молодого солдата.

– Для чего вам об этом знать? – ответил солдат прерывающимся от нервного напряжения голосом.

– Остерегись, солдат, – сказал Небо́ с теплотой в голосе. – Ты одет в форму – одежду не свободного человека, но раба. Если ты бежишь ради любви, разреши напомнить тебе: ты – раб, тебе не положено ни чувствовать, ни мыслить. Государство не позволит тебе жениться, но предложит, взамен любви, проститутку.

– Стало быть, вы – образованный человек. Вы не выдадите меня.

– Ты дезертировал? – догадался Небо́.

– Разве лучше наложить на себя руки?

– Разумеется, нет! – воскликнул Небо́. – Самоубийца идет против Бога, закон же – условность, установленная властью ружей. Пойдем с нами, друг мой, так будет для тебя лучше.

– Я изумлен встрече с образованным человеком и его одобрению. В подобное время и в подобном месте…

– Исключительная встреча, не правда ли? – Небо́ улыбался в ответ. – Ты знаешь, что тебе грозит: отчего же ты подвергаешь себя опасности? Ты умен, стало быть, благороден – истинный аристократизм не есть непременно голубая кровь в жилах. Безропотное повиновение невыносимо тебе, и я готов оправдать тебя. Но если ты не стремишься к объединению людских усилий на уровне более высоком, чем тот, от которого ты бежишь, спасаясь из казармы, если ты не призван выполнить свой долг, я не стану интересоваться твоей дальнейшей судьбой.