Любо-дорого - [2]
Посмотрим…
Оба склоняются над таблицей.
Постой… Номера, начинающиеся на пять… на девятьсот десять… па… Ох! Это целая работа!
Они сдвигают в сторону билеты по мере того, как проверяют, и убеждаются, что они не выиграли.
Доминик. Нет… Ой! Почти что!.. В корзину! Нет… Нет…
Мишлин. Этот тоже нет. Ничего. Нуль! Бедняга Клуд, вот уж действительно не везет!
Доминик(целуя ее в шею). А в деньгах ему должно было бы везти!
Мишлин(вставая). Молчи, негодяй.
Доминик(с громким смехом). Ох! Да, я забыл тебе сказать: знаешь, что я сейчас сделал?
Мишлин. Нет, золотко.
Доминик. Пока я ждал, когда твой властелин соблаговолит освободить мне поле действия, для того чтобы я воссоединился с его неверной супругой…
Мишлин. Ник, дорогой…
Доминик. Я позвонил к себе в контору, попросил директора — или, вернее сказать, этого мерзкого кретина, занимающего у нас директорскую должность, — меня соединили, я назвал себя и обозвал его всеми словами, которые только смог придумать!
Мишлин. Ох! Неужели ты ему позвонил?
Доминик. Еще бы! Буду я теперь стесняться! Этот идиот с высоты своего величия изрекал: «Мсье Лeнорман, позвольте напомнить вам, что работа у нас начинается в девять часов, а не без двадцати десять!» Я ему все высказал! Облегчил душу как мог! Он был зеленого цвета… По крайней мере предполагаю!
Мишлин. Правда, ты же теперь бросишь эту работу.
Доминик. Пф! Работа! (Делает презрительный жест,) Клетушка на шестом этаже! (Такой же жест.) Даешь роскошную жизнь!
Мишлин. А я как же?
Доминик. Я беру тебя с собой!
Мишлин(радостно). Правда? Ты на мне женишься?
Доминик. Э-э! Не будем торопиться. Пока что я везу тебя путешествовать.
Мишлин. Но ведь ты всегда говорил: «Ох, золотко, если бы я был богат, я женился бы на тебе с закрытыми глазами!»
Доминик. С закрытыми глазами… может быть. Не будем углубляться. Говорю тебе — мы отправимся путешествовать.
Мишлин. А Клуд, как же он?
Доминик. О, Клуд, Клуд… Неужели у тебя нет какой-нибудь тетки при смерти где-нибудь в провинции, в глуши?
Мишлин. Да нет!
Доминик. Упущение! Прелестные женщины, слегка неверные своим мужьям, как ты, всегда должны иметь в запасе старую тетушку, готовую с минуты на минуту покинуть наш бренный мир в какой-нибудь богом забытой дыре. Поскольку ты оказалась особой непредусмотрительной, мы просто скроемся по-английски.
Мишлин. О! Правда, любимый Ник? Но потом ты на мне женишься?
Доминик. Да-да, вот именно… потом… потом… (Неопределенный жест.)
Мишлин. Куда же ты повезешь меня, мое сокровище? (Обнимает его.)
Доминик. В Монте-Карло.
Мишлин. Нет, дальше, дальше.
Доминик. В Сан-Ремо.
Мишлин. Дальше, дальше.
Доминик. На Капри?.. Да, давай на Капри.
Мишлин. На Капри! (Порывисто целует его.)
Смеясь, оба падают на диван.
Доминик. Даешь Капри! Даешь земной рай…
Мишлин(внезапно перебивая его). Тс!
Доминик. Что?
Мишлин(зажимает ему рот рукой). Ключ в замке… Муж!
Доминик. Как?
Мишлин. Да-да, скорее-скорее уходи… Иди к себе… Слышен шум в прихожей.
Доминик(бросается к двери в коридор). Что за невежа! (Выбегает и закрывает за собой дверь.)
Мишлин принимает спокойный вид и начинает поправлять цветы в вазе, стоящей на пианино.
Дверь открывается.
Мишлин(изображая удивление). Это ты, Клуд?
Клуд. Да, я вернулся, потому что мне показалось, что собирается дождь, а я забыл зонтик. (Показывает зон-тик, который он только что взял в прихожей.) Мишлин. А-а!
Клуд(пересекает комнату, чтобы ее поцеловать). Ну, до свидания, зайчонок. (Целует ее.) Тебе жарко? Может быть, выйдешь немного пройтись?
Мишлин. Да нет, ничего. Мне и дома хорошо. (Садится и достает коробку с шитьем.)
Клуд. Ты не должна целыми днями сидеть дома. Почему не сходишь в кино?
Мишлин. Да не хочется… дела есть.
Клуд. Все время ты в работе, милый Миш, у тебя никаких развлечений. Не съездить ли тебе к сестре?
Мишлин. Может быть, вечерком.
Клуд. Правда, выйди хоть на немножко из дома, зайчонок. Ну ладно, я побежал.
Мишлин начинает шить.
(Проходит рядом со столом, на котором все еще разложены газета и лотерейные билеты.) А! Ты проверяла билеты?
Мишлин. Да так, от нечего делать.
Клуд(надевая очки). Ну и что?
Мишлин. Как всегда — ничего!
Клуд. Жаль.
Мишлин. У тебя несчастливая рука, бедный мой Клуд!
Клуд. Но надежды я не теряю! Мне все время кажется, что я вот-вот выиграю.
Мишлин. И все никак не выигрываешь.
Клуд(склоняется над таблицей, берет билеты и проверяет). Нет… Нет… Нет… (Радостно.) Ох!
Мишлин(подскакивает). Что?
Клуд(кричит). Ах! Мишлин! Мишлин!
Мишлин(откладывая шитье). Что там? Что?
Клуд. Выиграл!
Мишлин(подбегая к нему). Что?
Клуд. Выиграл! Наконец! (Хватает жену в объятия.) Да!.. Наконец… наконец!
Мишлин(высвобождаясь). Этого не может быть, я смотрела.
Клуд. Маленький Миш, ты плохо смотрела! На вот, проверь… (Подводит ее к столу.) Двести двадцать шесть тысяч семьсот девяносто три серия А — выиграл… шесть миллионов! (Падает на стул.)
Мишлин(в панике). Ты с ума сошел! Это невозможно.
Клуд(делает знак, что ему перехватило дыхание). Возможно… Возможно…
Мишлин. Да нет, ты, наверно, ошибся. Тут что-то но так!
Клуд. Так, все так, моя родная! Шесть миллионов!!!
Мишлин(кричит). Да нет же, я тебе говорю. Ничего ты не выиграл… Ты прекрасно знаешь, что ты никогда не выигрываешь!
Классический любовный треугольник – муж, жена и любовник. Их отношения осложняются тем, что любовник выигрывает в лотерею шесть миллионов… Главная героиня – Мишлин. И большим лотерейным выигрышем своего любовника ей удается не только проверить чувства к себе, но и обобрать молодого и внезапно разбогатевшего "беднягу" в пользу собственного мужа. Мишлин сама выбирает того, кто достоин лотерейного выигрыша.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.