#люблютебя - [3]

стеснялась такого «хвоста» даже передо мной, хотя дружба наша давно закончилась.

Она подняла бровь, будто могла учуять, чем я тут занимаюсь. Я опустила телефон и помахала в ответ. Джесси закатила глаза и повернулась спиной. Я видела, как она шепотом резко отчитывает маму. Та извиняющеся улыбнулась, затем повернулась к дочери и нахмурилась. Мало кого я терпеть не могла так же, как Джесси, везде и всегда. Но даже сейчас, спустя четыре года после того, как Джесси выкинула меня из своей жизни, ее мама на автомате вела себя дружелюбно. И мне это нравилось. Я развернулась обратно к кассе. Старушка смеялась и подталкивала мужа под руку.

– Ну ты-то знаешь, как я люблю соленые огурцы!

Фу. Не очень приятно представлять себе такое перед едой. Кайл улыбнулся и застучал по клавишам. Если я передвину руку на пару сантиметров… не слишком далеко… Он не сможет понять, что происходит, Джесси тоже вряд ли догадается, иначе это было бы просто убийственное унижение. Пальцы Кайла отстукивали по прилавку неспешное «тра-та-та», пока пожилая леди копалась в кошельке. Он идеально помещался в кадре. На гладких щеках еще виднелись последние отблески улыбки.

Я взглянула на Джесси. Она определенно вознамерилась притвориться, что меня не существует. Лучшего времени уже не будет. Щелк. Кайл на секунду перевел на меня взгляд. Вот дрянь, меня все-таки поймали. Я чувствовала, как предательски вспыхнули щеки. Дыхание замерло где-то в груди, будто сам воздух оказался в ловушке. Но Кайл улыбнулся и вновь повернулся к заказчице, сгреб выложенную на прилавок кучку долларов и монет помельче. Я выдохнула, стараясь не лыбиться как сумасшедшая. Обрезала фотку, начала печатать в Flit ник Мо. Теперь она все увидит. Это даже лучше, чем немецкая овчарка с галстуком.

– Рейчел, верно?

Вздрогнув, я подняла глаза. Пожилая пара отошла в сторону дожидаться заказа, а Кайл выжидающе смотрел на меня. Я украдкой покосилась через плечо: он точно со мной разговаривает? Может, сзади стоит еще какая-нибудь Рейчел? Но в очереди я была одна-одинешенька.

– Э-эм… Да. – Лицо снова залило краской. – Рейчел. Это я.

Господи, говорю как дурочка безмозглая. Я быстро нажала кнопку, чтобы погас экран телефона. Он показал на себя.

– Кайл.

А я просто на него пялилась. Кажется, способность говорить меня окончательно покинула.

– Мы ведь с тобой на писательском мастерстве вместе, да? Пятый урок?

Точно. И я с самого начала учебы вот уже три недели ежедневно благодарила за это всех богов на свете.

– Ага. – Я старалась, чтобы речь не звучала как у идиотки, которая каждый день не сводит с него глаз. – Ты сидишь сзади, кажется?

– И поэтому Дженкинс не так уж часто меня спрашивает. Я, увы, не так хорош в этом, как ты.

– Да я не особо талантливая.

Я ответила автоматически, при этом не сводя глаз с кассы. Кто-то оставил на ней следы кетчупа… не касса, а место преступления какое-то. Похищение чизбургера. Он знает, кто я такая? Не могу поверить! Семестр только начался, а я ему даже не одноклассница. Мало того, у него уже и мнение обо мне сложилось. Причем хорошее.

– Да нет, ты-то как раз талантливая. Тот твой рассказ, что Дженкинс вчера читал… Очень странный, но как-то… в хорошем смысле странный, – отозвался Кайл.

– М-м… спасибо.

Слова растворились у меня в голове, потом стекли к ногам, превратились в вязкую жижу, слишком скользкую, чтобы вновь попытаться взять над ней контроль. В том рассказе я писала о компьютере, в котором поселился странный вирус, сумевший убедить машину, что тот – призрак королевы Елизаветы Первой. Кайл уже резюмировал: странный рассказ. И я странная. Подмышки взмокли.

– Ладно, Рейчел с писательского мастерства, что ты желаешь?

Тебя без рубашки верхом на жеребце.

– Э-э… ты о чем?

Кайл нахмурился. От этого движения его нос сморщился, словно привязанный ко лбу невидимой веревочкой.

– Что будешь есть?

Взволнованная, что он знает мое имя, я напрочь забыла, где нахожусь. Я ведь стояла в очереди, а он был на работе. И от того, что Кайл работал в сфере обслуживания, он становился только милее. Ради всего святого! Он заигрывал с пожилыми леди! Кровь еще сильнее прилила к моим щекам. Казалось, ткни иголкой, и они лопнут. Получилась бы вполне себе сцена из «Сияния», только прямо посреди фуд-корта торгового центра.

– Ах да. Прости, у меня, наверное, сахар совсем упал. – Моника всегда этим отговаривается, когда становится забывчивой или раздражительной. – Давай, наверное, картофель фри.

– Маленький?

– Нет, большой, – быстро поправила я. Есть хотелось невероятно.

Он слегка усмехнулся. Да уж, девушки, которые тусили с Кайлом Бонэмом, не стали бы заказывать большой картофель фри. Да они за последние десять лет едва ли половину его порции съели, поэтому и похожи на супермоделей в миниатюре, а я – просто на веселую подружку.

– Люблю, когда на фоне большой упаковки с картошкой мои руки смотрятся совсем маленькими и дохлыми. Помогает взглянуть на жизнь со стороны, – пояснила я.

Боже, уберите кто-нибудь от меня подальше эту «лопату», чтобы я перестала копать себе чертову могилу! Но Кайл рассмеялся и тряхнул головой.

– Забавная ты. Ладно. Большой картофель фри – четыре тридцать шесть.