Люблю секретных агентов - [39]

— О чём они говорят? — поинтересовался не знающий испанского Бобчик.

— Наши краснокожие друзья объяснили, что мы будем есть сухой промороженный картофель и вяленое мясо индейского кролика, — ответила я.

— Ну, кролик с чипсами — это ещё ничего, — вздохнул Бобчик. — Могло быть и хуже.

— Ой, извини, я перевела дословно, — спохватилась я. — Это не совсем кролик. То есть, это совсем не кролик. Индейским кроликом испанцы называют морскую свинку.

Бобчик уже успевший положить в рот кусочек куя, поперхнулся и с отвращением выплюнул мясо.

— Морская свинка? — с ужасом спросил он. — Вы что, собираетесь есть морскую свинку?

— А что в этом особенного? — удивилась Адела. — На Бали даже змей едят.

— Подумаешь, морская свинка! — подхватила я. — Вот в Крыму с голодухи сусликов лопают. А в Соединённых Штатах есть ресторан, где тебе за полторы сотни баксов предложат блюдо из дождевых червей, тортилью с долгоносиками, жареных мух или варёных термитов в кислом соусе. Так что жуй своего куя и не привередничай.

"Новый русский" страдальчески сморщился.

— Ну, ты слабак! — фыркнула Адела. — Совсем тебя папочка разбаловал. Надо же, морской свинки испугался!

— Между прочим, вкусно, — с аппетитом причмокнула я. — Закрой глаза, представь, что это кролик с чипсами — и вперёд!

— Кролик, — вяло пробормотал Бобчик, с отвращением погружая пальцы в сморщенные чёрные кусочки. — Это кролик, только кролик и ничего, кроме кролика…

— А ещё чипсы, только чипсы и ничего, кроме чипсов, — усмехнулась Адела.

За нашими спинами багровый шар заходящего солнца зацепился за чёрные пики голых, причудливо изрезанных эрозией вулканических гор.

Мы с Луисом шли молча на некотором расстоянии друг от друга. Я продолжала дуться, он, похоже, о чём-то задумался, и не предпринимал попыток примирения. Адела и Бобчик тоже устали. Тишину унылых бурых предгорий нарушал лишь хруст гравия под нашими ногами.

Наконец, солнце исчезло за горизонтом, и, как обычно бывает в тропиках, сумерки стремительно сгустились, и окутали нас, как чернильное облако осьминога. Температура воздуха заметно опустилась.

Уайна Инти остановился.

— Мы заночуем здесь, — сказал он.

Сняв с плеч пончо, он протянул его замёрзшей Аделе. Маута Иньяка, тоже решивший сделать благородный жест, отдал своё пончо мне.

Индейцы молча улеглись на землю.

— Да, это явно не "Шератон Лима Отель", — заметила Адела.

— Я тебя предупреждал, — сказал Бобчик.

— Не ссорьтесь, — сказала я. — Нам надо беречь силы.

Завернувшись в пончо, я растянулась на холодном щебне. Мелкие камешки неприятно впивались в кожу.

"Совсем, как в Сибири", — подумала я.

Там мне тоже иногда приходилось спать на земле, на куче валяющегося на полу вертолёта оборудования или в других, ещё менее удобных местах. Я знала, что в подобных случаях главным секретом хорошего сна было умение расслабить мускулы так, чтобы они начали мягко "обтекать" вонзающиеся в тело предметы, вместо того, чтобы сопротивляться их давлению.

Луис подошёл и лёг рядом со мной.

— Здесь по ночам холодно, — сказал он. — Хочешь, я тебя согрею?

— Знаю я тебя. Ты просто хочешь отхватить кусочек моего пончо, — проворчала я. — Ты, как всегда, меня используешь.

— Ну так "да" или "нет".

— Да, — со вздохом сказала я. — Но учти, я делаю это из чистого альтруизма.

Колумбиец обнял меня, и мне сразу же стало теплее.

— Не злись. Завтра утром я расскажу тебе всё, — прошептал он мне на ухо.

— Правда? — обрадовалась я. — Поклянись!

— Клянусь, — усмехнулся Луис. — А теперь спи.

— Спокойной ночи, — устало зевнула я.

— Где я? — сонно спросила Адела. — Что со мной?

— В Андийских Кордильерах, — раздражённо ответил уже проснувшийся Бобчик. — На долбанном плоскогорье Наска.

— Милый, закажи мне чашечку кофе, — не открывая глаз, попросила подруга. — Какое ещё плоскогорье?

— Наска, любимая, Наска, — язвительно проговорил Бобчик. — Долбанный космодром долбанных инопланетян. И кофе в меню сегодня не предусмотрен. Могу предложить тебе только чуньо и сушёного куя.

Адела открыла глаза.

— Ой, — сказала она. — Действительно Наска. А мне снилось, что мы с тобой на Французской Ривьере, сняли "люкс" в отеле "Негреско". То-то я удивлялась, что постель такая жёсткая. У меня всё тело затекло.

— У меня тоже всё болит, — пожаловалась я. — Боюсь, что я простудилась.

Подруга с трудом поднялась на ноги.

— Похоже, мне перестаёт нравиться "дикий" туризм, — простонала она. — Я готова отдать жизнь за горячую ванну и хороший завтрак.

Индейцы с любопытством наблюдали за нами. Их скуластые бронзовые лица были невыразительны, как посмертные маски, и я не могла понять, то ли они сочувствуют нам, то ли в душе смеются над хилыми, избалованными цивилизацией бледнолицыми.

Маута Иньяка пошарил за пазухой и вытащил небольшой коричневатый мешочек с вытканным на нём геометрическим узором.

— Кокамама поможет вам, — сказал он.

— Кокамама? — заинтересовалась я. — А что это такое?

— Это богиня, покровительница коки, — объяснил Луис.

— Так он что, предлагает нам кокаинчиком побаловаться?

— Наверняка у него в мешке листья коки, — сказал колумбиец. — Индейцы всегда жуют их при длительных переходах. Это помогает им не чувствовать ни боли, ни голода, ни усталости.