— Сицилия больше чем просто отдельная страна. Это отдельный мир, не похожий ни на какую другую часть света. Такого нигде больше не найдешь.
— И ты сможешь оставить все это? Повернуться спиной, забыв о гостеприимстве, которое оказала тебе эта страна?
— Ты очень умный человек, — вздохнув, сказала Хизер. — Ты снова смог обвести меня вокруг пальца. Твоя мать приняла решение, жители деревни одобряют выбор, отец Торрино уже рассказывает мне, во что обойдется починка крыши церкви… И все это потому, что ты дал им понять: все уже решено. Я чувствую себя как последний элемент в этой мозаике.
— Хорошее сравнение, — отметил он, тактично обходя все ее обвинения. — Это и есть мозаика, в которой все части вместе составляют одно целое. Ты приходишь в нашу жизнь из другой страны. У тебя другие ценности, другой язык. Но в нашей мозаике есть пустующее место, которое по контурам как раз подходит тебе и которое ждет тебя. И то другое, что ты принесешь с собой, только обогатит нас. Все видят это. Почему ты не хочешь этого признать?
— Возможно, потому, что ты вошел в мою жизнь, играя другую роль, — угрюмо сказала она.
Он одарил ее своей улыбкой, которая только сбивала ее с толку.
— Я же не такой уж плохой.
— Нет, ты плохой!
— Нет, не плохой.
— Плохой!
Они вместе рассмеялись. Так приятно было сидеть и весело болтать под ярким теплым солнышком. Еще чуть-чуть, и она сдастся. Но вдруг какой-то вредный бесенок заставил ее спросить:
— Почему ты передумал? Ведь пару недель назад ничто на свете не могло заставить тебя пересмотреть свое решение.
— Мама провела со мной воспитательную беседу. И так как она держит меня в страхе, я сдался. Но очень неохотно, — добавил он сурово.
— Перестань. Я же тебя серьезно спрашиваю.
— Хорошо, давай поговорим серьезно. Такие браки могут сработать, когда ни одна сторона не ожидает от них ничего сверхъестественного. А мы с тобой оба видели, что происходит в обратном случае, так ведь?
— Если это так называется, — сказала она со вздохом, — то да.
— Давай назовем это сделкой. Дай согласие, и я позвоню маме. Хотя я думаю, она уверена, что все уже решено.
Она нахмурила брови.
— Решено? Подожди-ка минутку. Еще пока никто ничего не решал.
Он в сердцах махнул рукой.
— Я неправильно выразился. Просто я сказал ей, что если мы с тобой все спокойно обсудим…
— Ты уверил ее в том, — выпалила Хизер, прищурив глаза, — что я все равно сдамся. «Мне потребуется лишь пара часов, чтобы все ей растолковать, мама, и потом можешь рассылать приглашения». Мне хватает и того, что ты ввел в заблуждение всех здесь, но как ты мог еще и маме сказать, что все улажено?
Она поспешно поднялась.
Ренато выругался и тоже поднялся.
— Хизер, ты можешь меня выслушать?
— Нет, мне и так все понятно. Ты повлиял на меня, желая выдать замуж за Лоренцо. Теперь ты думаешь, что снова сможешь оказать на меня влияние. Надо оградить тебя от общества, заперев в какой-нибудь клетке и ограничив доступ. Ты последний мужчина, за которого я бы вышла замуж.
— Но я ведь дал ей свое слово.
— А мое слово — нет.
— Ты находишься на Сицилии, где слово женщины против слова мужчины не стоит ничего.
— Что ж, возможно, я не настолько сицилийка, как вы думаете.
— Почему ты не можешь принять неизбежное?
— Потому что я не считаю это неизбежным. Я создана для лучшей жизни. И вовсе не для того, чтобы спасать тебя от твоей же гордости. Возвращайся к своим случайным знакомым, Ренато. Плати им и тут же забывай о них. Это все, на что ты способен.
Его глубокий вздох сказал ей, что она попала в цель. Она понеслась туда, где были привязаны лошади. Фермер был рядом и улыбнулся ей так же, как и все остальные. Да, она оказалась в ловушке. Хизер поблагодарила крестьянина за гостеприимство, вскочила на лошадь.
Она гнала животное быстрее и быстрее, как будто так она могла избавиться от всех бед, появляющихся у нее в присутствии Ренато Мартелли. Она слышала, как он скачет сзади, стараясь догнать ее и крича ей что-то.
Она не могла разобрать слов и не обратила внимания на знаки, которые предупреждали об опасности: резкий спад температуры и потемневшее небо. Первый удар грома застал ее врасплох. Лошадь встревожилась, споткнулась, но поскакала дальше. В следующую секунду Ренато догнал ее.
— Езжай к храму, — крикнул он. — Он ближе фермы.
Хизер не успела ответить, как раздался еще один удар грома и небеса разверзлись. Потоки воды хлынули на нее, стуча по ней тысячью молоточков. Они промокла до нитки в первую же секунду.
— Быстрей, — крикнул он.
Она уже не видела храма и поскакала за Ренато. Неожиданно перед ней появилась стена.
— Туда, — крикнул Ренато, показывая в дальний угол. — Там есть прикрытие.
Но это прикрытие оказалось слишком маленьким, туда поместились только напуганные животные. А Хизер с Ренато пришлось остаться под открытым небом.
Шум дождя, гром, жестокое прикосновение холодной воды к ее телу — все это, как ни странно, поднимало Хизер настроение. Ренато видел перед собой не ту женщину, которую знал. Этой женщине суровость природы приносила лишь удовольствие. Она повернулась к нему и громко рассмеялась. Он с силой притянул ее к себе.
